Я тоже улыбнулся. Детство – такая пора, когда и солнце ярче светит, и трава зеленее, и арбузы вкуснее.
– То есть мы оба с тобой еще те собиратели, – подытожил я и накрыл рукой ее запястье. Она тут же быстро положила сверху свою ладонь. Мы молча смотрели друг на друга и улыбались.
«Наверное, переживает сейчас, перезвоню я ей завтра или нет, – так я понял легкую тень тревоги, мелькнувшую во взгляде Алексы. – Девушки всегда из-за этого переживают».
Позже Алекса призналась, что я был прав, именно об этом она в тот день и думала.
– Ни о чем другом девушка в такой ситуации думать и не может. Это же так очевидно. – Она даже слегка удивилась моему вопросу. – Странно, что не до всех мужчин эта простейшая мысль доходит.
– Согласен, – не стал я возражать, – мне тоже кажется странным, что не до всех мужчин эта мысль доходит.
Но этот разговор состоялся много позже, а пока мы просто держали друг друга за руки и радостно улыбались, как какие-то студенты.
Хотя в принципе Алекса и была самой настоящей студенткой. Второкурсницей.
Я посмотрел налево – сквозь витрину ресторана виднелся ярко освещенный дневным светом памятник Маяковскому. В отличие от вчерашнего вечера теперь он не казался мне таким мрачным и печальным.
А ведь он был отличный, талантливый поэт. У него есть стихи про любовь. Что-то там импульсивное, с надрывом – «… ревнуя к Копернику…». Я попытался вспомнить эти строчки, но не смог. Поэзия – не сильная моя сторона. Позже, дома, я нашел этот отрывок из «О сущности любви»:
Любить —
это с простынь,
бессонницей
рваных,
срываться,
ревнуя к Копернику,
его,
а не мужа Марьи Иванны,
считая
своим
соперником.
И женщины Маяковского любили. Жизнь прожил яркую, интересную. А то, что умер так рано, так тут нет ничего удивительного – поэты, всем известно, долго не живут. Сгорают раньше времени, слишком сильные эмоциональные перегрузки.
Как все-таки меняется наше восприятие окружающего мира в зависимости от нашего внутреннего состояния. Если на душе тягостно – видишь вокруг себя только плохое, самые мрачные стороны действительности.
Если настроение хорошее – то весь мир любишь, видишь вокруг себя одни улыбки, солнце и радость.
Читаешь иного автора и понимаешь, всей душой чувствуешь, в каком состоянии он написал тот или иной текст. Настроение очень легко передается через бумагу.
Поэтому нужно быть очень сильным и уверенным в себе человеком, чтобы написать добрую, хорошую, светлую книгу. Счастья должно быть настолько много, чтобы ты мог поделиться им с другими людьми.
Книги из серии «а давайте я вам сейчас расскажу, какие уроды и сволочи вокруг меня обитают» пишутся гораздо быстрее. Злость придает дополнительные силы, потому что разрушать всегда легче, чем строить.
Но и читать подобный текст потом не так уж приятно.
Энергетика – вещь заразная. Хоть положительная, хоть отрицательная. Каждый из нас ищет то, что соответствует его внутреннему состоянию.
Пока я предавался этим измышлениям о сущности человеческой природы, официант «Аль Пачино» принес нам наш заказ.
Сливочный соус придавал блюду нежный мягкий вкус.
«Кажется, наши вкусы на еду совпадают», – подумал я, глядя, как Алекса ловко управляется вилкой. Проголодалась. Мы часов пятнадцать не вылезали из постели.
Она, словно прочитав мои мысли, спросила:
– Ты любишь итальянскую кухню? Вчера было такое же заведение.
– Я много чего люблю. Мне нравится экзотическая кухня, что-нибудь новое, то, чего я еще ни разу не пробовал. Старая добрая классика тоже нравится. Всего понемногу.
– Мне тоже такое нравится. Люблю все необычное и новое.
– Что еще тебе нравится? – уточнил я. – Куда, например, хотела бы сейчас прогуляться?
Она думала ровно две секунды.
– Я бы в музей хотела сходить.
– В музей? – удивился я. – А в какой?
– В Исторический.
– На Красной площади?
– Да. Я там еще ни разу не была, – почему-то засмущалась Алекса.
– Хорошо. Я люблю музеи, – согласился я. Снова мелькнула мысль: «Неужели где-то узнала о моих вкусах и теперь так искусно подыгрывает?»
Мы вышли на улицу, поймали такси и поехали по Тверской в сторону центра. По радио передавали песню «Элис» группы «Смоки». Прислушавшись к мелодии, Алекса с удивлением сказала:
– Это же наша русская песня! Там еще слова такие были: «А что это за девочка и где она живет, а вдруг она не курит, а вдруг она не пьет?» А теперь какие-то англичане ее перепели, надо же… Почему ты так улыбаешься?
Я, сдерживаясь, пояснил:
– Это русские ее перепели на своем языке. А ты сейчас слушаешь оригинал песни. Британская группа «Смоки», год 1975-й, если не ошибаюсь.
– Ах вот оно что… – Алекса задумчиво покачала головой. – Я просто никогда раньше не слышала эту песню в таком варианте.
– А ты и не могла ее раньше слышать. Ты же тогда еще не родилась. – Я обнял ее за талию и притянул поближе к себе. Некоторое время она молча лежала на моем плече, обдумывая услышанное, а потом резко подняла голову и с возмущением заявила:
– Это ты меня сейчас так подколол? Очень смешно, ха-ха-ха…
Я примиряюще обнял ее и снова подтянул к себе.
– Извини, трудно было удержаться.
За разговором мы не заметили, как быстро подъехали к нужному месту. Да там и расстояние-то, если честно, на пять минут езды. Если, конечно, нет пробок.
