Как мы управляли Германией - [4]

Жаль только, что А.М. Филитову, основательно проанализировавшему многие работы отечественных и зарубежных авторов, не удалось в достаточной мере использовать архивные материалы. Автор, несомненно, убедился бы, что разработанные в столицах союзников планы в процессе их реализации претерпевали значительные изменения, откорректировал бы свои выводы о позиции Советского Союза по единству Германии, о характере берлинского кризиса в 1948 году, «советизации» советской зоны, уточнил бы характеристики некоторых руководителей СВАГ. Достойные внимания оценки репарационной политики Советского Союза в Германии автор мог бы подкрепить подлинными данными о размерах репарационных изъятий.

Но, несмотря на все вышесказанное, книга А.М.Филитова положила начало новому этапу в объективном освещении наиболее сложного периода в новейшей истории Германии — периоду ее оккупации союзниками по антигитлеровской коалиции в 1945–1949 годах.

Заслуживает внимания и работа П.Н. Кнышевского, изданная в 1994 году[11] и посвященная относительно частной проблеме — репарационным изъятиям в Германии, реституции культурных ценностей, награбленным немецко-фашистскими оккупантами на территории Советского Союза, и «перемещениям» германских культурных ценностей в Советский Союз в послевоенное время.

Книга представляет собой уникальное собрание фактов, почерпнутых из российских архивов. Автор не оспаривает справедливости и правомочности взимания Советским Союзом репараций с Германии, но он решительно выступает против принпципов, на которых осуществлялся этот акт. Он расценивает действия советских властей в нравственном, политическом и социально-экономическом отношениях в сфере репараций и реституции как не всегда оправданные, а изъятие из Германии предметов искусства и других культурных ценностей для отправки их в Советский Союз под фальшивым названием «перемещение» — незаконным.

Краткий обзор вышедших в последние годы трудов о деятельности органов СВАГ позволяет прийти к выводу, что по своему научному уровню все одинаково ценны. Но главное состоит в том, что положено начало исследованию этой проблемы на основе архивных документов. Осталось лишь закрепить скромные успехи, достигнутые на этом пути.

В советских архивах хранятся исключительно ценные документы, по разным причинам не использованные исследователями. В условиях новой политической обстановки в России автор получил такую возможность и, опираясь на большое количество новых документов, и отталкиваясь от ранее изданных трудов, надеется удовлетворить интерес читателей к этой теме в большей мере, чем это было сделано историками в прошлые годы.

В монографии предполагается раскрыть сущность оккупационной политики СССР, формы и методы ее осуществления органами Советской военной администрации в Германии, сравнивая, когда для этого есть материал, с оккупационной политикой западных союзников.

Считаю своим долгом сделать несколько предварительных замечаний.

В связи с анализом политической обстановки в советской оккупационной зоне в период с 1945 по 1949 год неизбежно возникает вопрос, который стоял не только в те годы, но и обсуждается в научных кругах в настоящее время: существовало ли в советской зоне всевластие СВАГ при полном отсутствии немецкой инициативы и немецкой политики?

Вопрос о «всевластии» СВАГ и «безвластии» немцев, как и все остальные, следует рассматривать конкретно-исторически. В первые месяцы после окончания войны вся власть, разумеется, находилась в руках СВАГ. В последующем немецкий народ, его административные органы и политические партии все активнее включались в политическую жизнь и, принимая все более широкие полномочия, передаваемые постепенно им Советской военной администрацией, играли все более значительную роль.

Поэтому выводы таких германских историков как М. Фрейнд, что «Германии больше не было», что «глухо и безучастно немецкий народ воспринимал происходящие события», и Э. Дойерлейн о том, что Германия выступала лишь как «объект политики мировых держав», в условиях, когда «не существовало никакой немецкой политики», можно считать справедливыми лишь в первые недели или месяцы после капитуляции Германии.

Прав А.М.Филитов, утверждая, что «определенный уровень» «вмешательства» оккупационных властей в политическую жизнь немцев» был неизбежен и оправдан, если это вмешательство осуществлялось в определенных рамках[12]. Такие случаи имели место в практике как западных оккупационных властей, так и СВАГ.

В рассуждениях некоторых авторов, в частности, С.И. Тюльпанова, о разных политических типах союзнической оккупации Германии встречаются утверждения, что в силу классовой структуры германского общества глубокий смысл самого понятия «оккупация» относится только к тем силам и группам, которые представляли собой фашистский режим. Что же касается германского народа, то Красная Армия принесла ему, по существу, не оккупацию, а освобождение.

Да, это было освобождение. Но на практике складывалась сложная ситуация. Как и любая другая страна, втянутая своим правительством в агрессивную войну и проигравшая ее, Германия была обязана нести нелегкое бремя оккупации. Германский народ должен был оплачивать оккупационные расходы, хотя бы частично компенсировать нанесенный его войсками ущерб странам-жертвам агрессии, испытать определенные ограничения прав человека, пережить чувствительный моральный шок и др. Ясно, что в подобной ситуации не было и не могло быть полной идентичности интересов победителей и побежденных.