Как мы умираем - [62]

Уджал провел в хосписе два месяца. У Табиты появился местный акцент и склонность к гимнастическим трюкам: после того как семья покинула хоспис, вся мебель была отправлена в ремонт.

Опухоль Уджала добралась до почек, он впал в кому на несколько дней, прежде чем умер, пока Табита бегала и смеялась во дворе около палаты.

Они с матерью вернулись в Нидерланды. Мы не знаем, осталась ли Табита билингвой.

Возможность непреднамеренного давления — дилемма, с которой в настоящее время сталкиваются системы здравоохранения во всем мире. Как только джинн эвтаназии выйдет из бутылки, будьте осторожны со своими желаниями.

Планы на путешествия

Кажется, приближение к смерти становится ощутимым для всех, чья болезнь прогрессирует. Иногда метафора отъезда — это единственный подход к обсуждению смерти. На протяжении многих лет я встречала людей, которые в недоумении ищут свои паспорта, просят близких проверить билеты, засовывают случайные вещи в сумки. Я научилась не препятствовать путанице, а говорить с пациентом, пытаться достучаться до него, обсудить и поддержать его чувство приближения к отправлению.

Санджив и Арья женаты уже «60 с чем-то лет», говорит он, добавляя «Мне лучше вспомнить точное число, когда она придет!» У Санджива сердечная недостаточность. Он был абсолютно здоров, пока в прошлом году, в возрасте 88 лет, у него не произошел инфаркт миокарда. Его слабое сердце не способно поддерживать активную деятельность — например, он не может одновременно ходить и разговаривать. Его направили в больницу из кардиологической клиники, поскольку анализы крови показали, что развивается почечная недостаточность. Ему назначили постельный режим и корректировку препаратов, которые он принимает.

Арья приносит еду из дома. Восхитительный аромат разносится по всему отделению, и соседи по палате спрашивают Санджива, могут ли они тоже сделать заказ. Арья смеется и обещает завтра всем принести перекусить.

Ночью в палате становится оживленно. У одного из мужчин остановка сердца. Его сердечный монитор издает сигнал тревоги, и команда отделения вместе с врачом из ОКТ (отделения коронарной терапии) начинают действовать. Волнение, обрывки медицинских фраз, бегущие ноги, «Разряд!». Сердце перезапускается; пациента отвозят в отделение интенсивной терапии в его постели, оставляя пустое место в шестиместной палате. Другие пациенты бодрствуют, встряхиваются.

— Как по телику, — замечает один из них.

— Я рад, что завтра поеду домой, — говорит другой.

— Действительно, — соглашается Санджив. — Я тоже завтра домой.

Другие мужчины удивлены: они ожидали, что несколько дней будут лакомиться снеками от Арьи, пока Санджив в постели.

— Где же твой дом, приятель? — спрашивает приземистый татуированный мужчина, у которого повышенное давление.

Санджив размышляет.

— Возле Дели, — отвечает он, называя маленький город, где провел свое детство до того, как приехал в Великобританию учиться. — Может, вы о нем слышали?

Татуированный мужчина говорит, что никогда не был в Индии. Санджив выглядит озадаченным. — Это же за углом. Ты шутишь?

Медсестра приносит поднос с молоком и говорит:

— Парни, ваш приятель в порядке. Извините, что разбудили вас всем этим шумом. Теплого молока?

Один из мужчин просит топленого молока, второй — чая, Санджив просит chai[29]. Он поникает, когда медсестра говорит, что «Нет chai».

— Нет chai! — ворчит он. — Что это за отель?

Он поднимает распухшие ноги через край кровати, встает и спрашивает медсестру:

— Мадам, не могли бы вы достать для меня мой чемодан?

Собирает свою одежду из прикроватного шкафчика, садится и начинает что-то искать в кошельке. Недовольный, роется в ящике шкафчика, затем в туалетной сумочке, возвращается к кошельку.

— Санджив, вы что-то ищете? — спрашивает медсестра.

Санджив смотрит на нее с тревогой.

— Кажется, я потерял билеты, мадам, хотя могу вас заверить, что все в порядке. Вам нужно увидеть их сейчас или я могу показать позже?

Медсестра просит его вернуться в постель, и он спрашивает, во сколько поезд прибудет в Дели. И вдруг она понимает.

— Мы прибываем утром, сэр, — отвечает она, понимая, что в его голове она внезапно стала проводником поезда. — Мы просим пассажиров удобно располагаться, я сообщу вам. А теперь я могу помочь вам?

Санджив вежливо соглашается, она помогает ему вскарабкаться на кровать («Какие высокие койки!» — ворчит он) и укладывает его обратно. Интересуется, встречает ли его кто-нибудь.

— Мои родители, — Санджив улыбается. — Прошло много времени с тех пор, как я видел их в последний раз.

Иногда метафора отъезда, предстоящего путешествия — единственная возможность обсудить смерть с тяжело больным пациентом.

Медсестра давно работает в ночную смену. Она оставляет тусклый свет у кровати Санджива и слегка задергивает занавеску, чтобы отгородить его от других «пассажиров», потому что знает, что полная темнота усугубляет дезориентацию, а знакомые предметы успокаивают. Она возвращается на пост и вызывает доктора, сообщая, что ее пациент бредит, дезориентирован во времени и месте, и считает, что он в Индии, едет на поезде к родителям. Она спрашивает, нужно ли позвонить жене Санджива.