Как мы умираем - [28]

Немало смертельно больных людей испытывают чувство беспомощности, поскольку не могут повлиять на болезнь. Вернуть веру в свои силы и способность что— то контролировать помогают психологи.

Пенни была рада, что мама перевелась в хоспис и позволила психиатру навещать ее. Он предложил курс лечения депрессии, сочетание новой разговорной терапии, называемой когнитивно-поведенческой (КПТ), и препаратов, от которых пациентка, впрочем, отказалась — они вызывали у нее сонливость. КПТ призывала к мини-экспериментам, ставящим под сомнение ее чувство беспомощности. Луиза с осторожностью начала заниматься повседневными делами: позволила волонтеру хосписа сделать ей маникюр — ей понравились ухоженные руки и яркий лак. Она закрасила седые корни волос и попросила Пенни принести косметичку. Луиза даже попросила, чтобы ее кровать отвезли в сад, чтобы наблюдать за птицами. Именно там она почувствовала запах жареного подорожника и услышала нигерийскую музыку из другой палаты, и поняла, что Милли тоже в хосписе.

Милли была в восторге, когда Луиза спросила разрешения ее навестить. После лучевой терапии боль в бедре Милли не прошла, и ее перевели в хоспис для облегчения симптомов. Она была в одноместной палате и чувствовала себя одиноко. Луизу привозили на кровати, и женщины обсуждали рецепты, разницу между больницей и хосписом, переломы бедер в магазине, свадьбу Пенни и огорчение Луизы, что она пропустит ее, а потом у Милли возникла идея.

— На следующий день после того как вы уехали из больницы, ко мне пришел молодой доктор. Он спросил, хочу ли я принять участие в эксперименте. Спросил, хочу ли я новый тазобедренный сустав, чтобы избавиться от боли. Но я чувствую, что слишком стара, поэтому ответила ему: «Спасибо, но нет». Он рассказал, что его команда исследует, как влияет протез бедра на лечение рака. Может быть, и вам это поможет? Те девочки из палаты, у них стоят протезы, и они ходят сами. Если бы вы могли ходить, то скользили бы к алтарю вместе со своей прекрасной дочерью...

У Милли были отличные связи с группой клинических исследований ортопедического отделения, и на следующий день взволнованная Луиза спросила медсестер, может ли она сделать операцию на бедре. Главврач хосписа дал мне задание узнать об этом у команды ортопедов — Луизе не предложили место в исследовании, потому что ее эмоциональный настрой был на нуле. Когда они узнали, что она заинтересована, медсестра и врач пришли в палату уже через час. Менее чем через три недели после прибытия в хоспис Луиза вернулась в больницу на операцию. Это был риск, но с ухоженными волосами и блестящими ногтями она была готова рискнуть. Мини-эксперименты с КПТ вернули ей цель в жизни.

Через неделю Луиза вернулась в хоспис с новым бедром и многочисленными швами. Вместо того чтобы лежать в кровати с веревками и шкивами, прикрепленными к ноге, она прибыла в инвалидном кресле, которое везла Пенни, держащая ходильную раму.

— Ты можешь спрятать эту штуку, — сказала ей Луиза. — Никто меня с ней не увидит!

Теперь Луиза и Милли лежали на соседних кроватях в четырехместной палате. Боли Милли постепенно успокаивались. Каждый день к обеим приходил физиотерапевт: с Милли он делал упражнения для поддержания гибкости здоровой ноги, а с Луизой разрабатывал новый тазобедренный сустав. Луиза отвлекала Милли разговорами, пока та выполняла неприятные упражнения, а Милли выступала в роли комментатора, когда Луиза вставала на локтевые костыли, а потом и на презираемую ею ходильную раму. Сначала ей удавалось сделать несколько шагов, а спустя некоторое время она смогла самостоятельно встать со стула и пройти через спальню до двери ванной.

В палату заглянула администратор хосписа:

― Луиза, вам посылка.

Луиза покраснела.

― Что ты натворила, девочка? Выглядишь так, будто замышляешь что-то! — крикнула Милли.

Луиза улыбнулась, сказала «Подожди!» и попросила занести все в палату. Какие это были коробки! Картонная, размером с набор для крикета, и огромная круглая — для шляп. Сидя в кресле, Луиза поставила их на кровать и принялась развязывать ленты и банты.

Сотрудники хосписа наблюдали за тем, как из большой коробки появились темно-розовое платье, кремовый жакет, шелковистая кремово-розовая шифоновая шаль, новое нижнее белье и еще одна небольшая коробка. Из круглой коробки Луиза извлекла шляпу, будто для Королевских скачек в Аскоте[21] — очень изысканную, кремовую с темно-розовыми полями шириной не менее полуметра.

― Что в маленькой коробке, Луиза? — спросил физиотерапевт.

― Вы не одобрите, — сказала она, вынимая пару изысканных кремовых сандалий на низком каблуке, — но это наша следующая цель. Через три недели мне нужно провести дочь к алтарю в этих туфлях. И не говорите Пенни! Это наш секрет, мой большой сюрприз.

Физиотерапевт, улыбаясь, покачала головой. Нет ничего лучше, чем мотивированный пациент.

Согласно традиции, невеста должна выходить из родительского дома, поэтому в день свадьбы Пенни была предоставлена отдельная палата хосписа, ставшая ей гардеробной. Она собиралась прийти в хоспис прямо от своего парикмахера, и Луиза вместе с двумя подружками невесты должна была помочь ей с макияжем, платьем и фатой. Пенни думала, что на свадьбе ее мама будет сидеть в инвалидном кресле, сопровождаемая медсестрой, поэтому Луиза встретила ее в такси в инвалидном кресле, уже в великолепном кремовом наряде, хоть еще и не в шляпе.