Как мы ориентируемся. Пространство и время без карт и GPS - [16]

, обладающих чувством направления, бессознательным инстинктом, который помогает им находить дорогу. В 1857 г. один из британских чиновников в Индии писал: «На равнине Синда… где нет ни естественных ориентиров, ни дорог, лучшие проводники, похоже, могут рассчитывать только на своего рода инстинкт… который, по всей видимости, подобен инстинкту собак, лошадей и других животных»[37]. В 1874 г. прибывший в Новую Зеландию английский исследователь Чарльз Хефи описывал маори И Куху как человека, «обладающего инстинктивным чутьем за пределами нашего понимания, которое позволяет ему находить дорогу в лесу, когда не видно ни солнца, ни какого-либо удаленного объекта. Посреди путаного лабиринта оврагов, чащоб и прогалин он идет вперед, в одном направлении, отклоняясь от него только тогда, когда нужно обогнуть препятствие, – и так до тех пор, пока он не укажет на зарубку на дереве или на отпечаток ноги в траве, которые подтверждают, что он на верном пути»[38].

За год до экспедиции Хефи научный журнал Nature предложил высказать свое мнение относительно этой загадочной способности, и одну из статей написал не кто иной, как Чарлз Дарвин. Он привел свидетельства Фердинанда фон Врангеля, русского исследователя с немецкими корнями, который писал о том, что сибирские казаки могут ориентироваться на бескрайних просторах, «руководимые каким-то безошибочным инстинктом»[39]. По словам Дарвина, «сам он [Врангель], опытный геодезист, употребляя компас, не мог бы сделать того, что легко проделывали эти дикари». Дарвин предположил, что «какая-то часть мозга специализировалась на функции направления» и что «все люди способны к этому, а туземцы Сибири, по-видимому, в замечательной степени, хотя, вероятно, бессознательным образом».

Для Дарвина эта бессознательная навигация служила подтверждением того, что в организмах проявлялось «сохранение полезных изменений ранее существовавших инстинктов»[40], а также того, что мозг человека сохранил наблюдаемые у животных (тех же странствующих голубей) способности находить путь домой из удаленных мест. У тех людей, для которых этот инстинкт оказывался полезным, он усиливался и улучшался привычкой. Дарвин признавал, что способностью к навигации обладают все люди, но пытался поместить навыки «дикарей» в эволюционную иерархию, в которой белая европейская культура могла быть только вершиной. Поэтому искусство навигации можно было объяснить только как результат близости к животным на эволюционном дереве, а умение ориентироваться в окружающей среде и взаимодействовать с ней является биологически предопределенным, подсознательным и инстинктивным. В начале XX в. был изобретен термин «шестое чувство» для объяснения того, как слепые люди избегают препятствий; этот же термин использовался в отношении групп, проявлявших необыкновенные способности к навигации.

Но похоже, Дарвин обошел молчанием ключевой аспект рассказа фон Врангеля. Исследователь писал, что его проводник, казацкий сотник Татаринов, как будто руководствовался инстинктом, однако он же отмечал, что многолетний опыт позволял его спутнику полагаться на свои воспоминания, прокладывая путь среди «спутанных гряд торосов», «сворачивая то направо, то налево», но так, что память и наблюдение взаимно уравновешивали друг друга, и он ни разу не сбился с пути. «С моей стороны, я следовал по компасу за извилинами дороги и не помню случая, когда мне нужно было поправлять моего нартовщика», – писал Врангель. Когда они добрались до открытого места, Татаринов ориентировался по особо заметным льдинам, а поддерживать направление ему помогали заструги, те самые снежные наносы, образованные преобладающими ветрами, о которых говорил Ауа. «Они знают уже по опыту, под каким углом должно пересекать большие и малые слои снега, достигая цели поездки, и никогда не ошибаются»[41]. Когда заструг не было, Татаринов шел по солнцу и звездам. Итак, способность находить путь словно бы на «пустом» ландшафте на самом деле основывалась на памяти Татаринова о тундре в сочетании с подсказками для ориентирования, которые предоставлял окружающий мир. Переходы длиной в несколько сотен километров между поселениями без помощи карт и инструментов были не только распространенной практикой, но и единственным способом путешествия для многих поколений людей, населявших эти области. Их способности были результатом непосредственного опыта, традиций и рационального расчета. Им не требовалось шестое чувство.

Британский зоолог Роберт Бейкер в своей книге «Навигация у людей и шестое чувство» (Human Navigation and the Sixth Sense) отмечает: одна из причин, по которой вера ученых в шестое чувство продержалась так долго, состоит в том, что к XIX в. жители Западной Европы имели так много средств навигации – карты, компасы, названия мест, дороги, дорожные указатели, – что забыли о существовании других методов. Такая забывчивость примечательна тем, отмечает Бейкер, что с тех пор, как современные изобретения стали доступны широкой публике, прошло не больше трех или четырех поколений. «На протяжении почти всей эволюции человека навигация без инструментов была правилом»