Как молоды мы были - [3]

И не зря же ты в муках на свет родила

знаменитых царей и героев безвестных,

и неслась в новый мир, закусив удила.

Так за что же тебе выпадали мученья?

Зарубежный альков и щедрей и теплей…

Очень страшно семье, если нет продолженья.

У России почти не осталось детей…

Свиньи чавкают, в храм водрузивши корыто.

И рыдают солдатки у афганской черты.

Васильковое небо зарыто, закрыто

черным облаком смога, свинца, клеветы.

Так чего же мы ждем? Для чего мы хлопочем?

И зачем по инерции смотрим вперед?

Ты прислушайся: мы пустотою грохочем.

Присмотрись: вместо поезда вьюга идет.

…Вот мы все собрались на последней платформе.

Осквернен наш язык… Уничтожен наш труд.

Только там, под землею, останутся корни.

Может быть, сквозь столетья они прорастут.

«Мы все – как деревья с опавшей листвою…»

Мы все – как деревья с опавшей листвою.

Печать нынче хуже и бомб, и свинца…

Убили повторно Гастелло и Зою.

Народ без героя. Страна без лица.

На трассе ухабистой нет разворотов.

Сужается нашей судьбы коридор.

На кладбище бывших советских заводов —

сплошная разруха. Позор и разор.

Лишили учащихся зренья и слуха.

Лишили рабочего права на труд.

В верхах – показуха. В эфире – чернуха.

Порнуха – рекламный коммерческий блуд.

В лампаде огонь благодатный погашен.

Забыли Иисуса и Бога-отца.

Забыли великих подвижников наших.

Народ без героя. Страна без лица.

От злата и зла сберегал нас Спаситель.

Конечно, мы жили с грехом пополам…

Но все ж, если Русь – нашей веры обитель,

Зачем мы пустили торгующих в храм?

Любовь бескорыстная переродилась.

Любовью к наживе разбиты сердца.

Сдались мы тельцу золотому на милость.

Народ без героя. Страна без лица.

Мы, словно шахтеры, застрявшие в клети.

Угрозы убийц. Нескончаемый страх.

Надежда осталась в ушедшем столетье.

Осталась порядочность в прошлых веках…

Живем не трудом, а всеобщим обманом.

Промозглым туманам не видно конца…

Толпимся в своем общежитии странном.

Народ без героя. Страна без лица.

Сердцам опустевшим и чувствам бездомным

уже не вернуть наших предков купель.

Кроим свою жизнь по заморским фасонам.

Накрыла Россию чужая метель.

Ни песен своих, ни друзей не осталось.

Случайные связи, и брак без венца…

Какая инертность! Какая усталость!

Народ без героя. Страна без лица.

Поместья

Страсть к высоте у нас неудержима.

Сдавались людям пики гордых гор.

А ныне в буднях нового режима

пик высоты – воздвигнутый забор.

Растут поместья на родных просторах.

Ограда до небес вознесена.

Такие понастроили заборы —

куда тебе кремлевская стена!

Не видны даже царственные крыши.

Заборы утверждают твой успех.

А кто по иерархии повыше —

себе ограду ставит выше всех!

Поместья…

      Наступленье на природу.

Круши,

      руби под корень

         и сноси!

Грядет дебилизация народа.

Идет заборизация Руси.

Подземка

Три машины ГАИ. Спецсигналы,

что бомбят перепонки ушей…

Привилегий, все кажется, мало

для влиятельных наших мужей:

«Мерседес», а не старая «Эмка»,

проблесковый маяк, – не ведро…

А метро превратилось в «подземку».

Превратили в подземку метро.

То метро важным рылам обрыдло.

Спецохрана для спецколымаг.

А «подземка» осталась для быдла,

для все новых бомжей да трудяг.

…Я-то помню открытие станций,

голубого экспресса разгон.

Те колонны, слепящие глянцем,

и во время войны, и потом.

Дети были одними из первых,

кто, как нового счастья гонцы,

мчались не во Дворец пионеров,

а в подземные эти дворцы.

Мы влюблялись в метро не напрасно, —

там судьба от бомбежек спасла.

Наша первая встреча с прекрасным

в этом мраморном царстве прошла.

Жизнь низвергнуть до адского круга

наши власти сумели хитрó.

Унижали культуру, науку

и унизили даже метро!

Обозвали подземкой. И ныне

Здесь идет криминальный парад.

Здесь воруют. В удушливом дыме

здесь подземные взрывы гремят.

Перестройки и переоценки

полной мерой изведали мы.

И сегодняшним детям подземки

уж не вырваться к солнцу из тьмы.

Глаза России

Все дети на планете божественно прекрасны.

Родятся наши дети без хитрости и зла.

И будущее кажется безоблачным и ясным,

и кажется дорога привольна и светла…

Над ними, малышами, склоняется Россия,

их Родина, их счастье, надежда и краса.

И смотрят на младенца небесно-голубые

прекрасные родные славянские глаза.

Была ли ты, Россия, всегда такой счастливой?

Не ведаю – не знаю. Ответить не берусь.

Но знаю, что старалась всегда быть справедливой,

моя голубоглазая застенчивая Русь.

Я рос в войну великую, когда людей косила

нелепая и страшная военная гроза.

И я тогда впервые взглянул в глаза России,

внезапно потемневшие и гневные глаза.

Все было в этом взгляде: страны несокрушимость,

тяжелые ранения, страдания и боль.

Была во взгляде этом победная решимость,

святая, материнская великая любовь.

…А позже мы увидели (ах, лучше бы приснилось!),

как рушилась и падала великая страна,

как дьявольскому пиршеству страна сдалась на милость.

Лицо свое теряла безропотно она.

А ведь еще недавно казалось нашим предкам,

что будет все прекрасней ее житье-бытье,

что солнце не погаснет, что страх Руси неведом.

Тогда и мы поверили в бессмертие ее.

Ошиблись древнерусские великие пророки,

и старцев-предсказателей умолкли голоса…

Сегодня у России бесцельные дороги,

безвольные, пустые, бесцветные глаза.

Об изменении названий

Когда-нибудь эти расколятся воры…