Как лист увядший падает на душу - [6]
Открыл я тумбочку, коробку достал, вынул на свет божий подарок дядюшкин. Помню, незадолго до смерти отдал мне его дядюшка и сказал: "Возьми. Времена теперь тяжелые, не дай бог - пригодится"... Вот он и пригодился. Тяжелый, чуть тронутый уже ржавчиной немецкий вальтер. Долго он часа своего ждал, с самой войны. Теперь дождался.
Обтер я его от масла носовым платком и ладонями, сунул в карман и тихонько, на цыпочках выбрался в коридор. Возле комнаты родителей задержался - там не спали, разговаривали негромко:
- Знаешь, когда они поссорились, я обрадовалась, старая дура... Может, думаю, не сладится у них теперь... Вот он и наказал, Бог...
- Ладно, спи. Ты-то здесь при чем?
- А, знаешь, мне вчера Анна Михайловна позвонила. Говорит: "Маша, как в воду опущенная ходит, плачет, не случилось ли у них чего? Может, поссорились они?" Ну, я говорю: "Да, поссорились..." А из-за чего - не сказала. Что уж, думаю, человека расстраивать...
- Да ты успокойся, спи. Бог даст, все хорошо будет. А ему (это, вероятно, мне) урок будет, на всю жизнь урок... Беречь надо тех, кого любишь. Вот так. Им бы в разведке работать, родителям моим. Хорошие они у меня, жалко их очень, и Машку жалко очень, и ее родителей - тоже. А себя не жалко. И Пашку не жалко.
Выбрался я без шума из квартиры, на улицу вышел, глянул на часы. Н-да, поздненько уже, за двенадцать перевалило. Трамвая хрен дождешься, конечно. Ладно, двину пешком. Заодно и мозги проветрю.
Иду это я, воздухом дышу. Машин на улицах нет, прохожих нет, дождя нет - хорошо! Иду, а у самого в голове все та же идиотская фраза засела: "Как лист увядший падает на душу... Как лист увядший падает на душу." И не отвязаться от нее, и не избавиться... И черт с ней.
До пашкиного дома я добрался довольно быстро. Высокий гулкий подъезд, крутая лестница с истертыми промозглыми ступенями, ледяная затхлость, тусклые пятна света сквозь заросшие пылью и паутиной плафоны... И дверь узкая, оббитая линялым коробящимся дермантином... И шершаво холодная кнопка звонка...
Я, конечно, не буду убивать Пашку прямо, с порога, вдруг. Нет, я с ним говорить стану, долго, сколько понадобится, чтобы понять: не ошибся. Или ошибся. Господи, если ты все-таки есть, - помоги, пусть окажется, что я ошибаюсь, что не Пашка сделал эту гнусность...
Он открыл только на пятый или шестой звонок - всклокоченный, недовольный, на заспанном мятом лице краснеет след от подушки. Видать, крепко спалось, безмятежно и сладко... Я ничего ему не сказал. Я молча взял его за майку, протащил на вытянутой руке сквозь всю квартиру и с маху усадил на разворошенную кровать. Потом вернулся и запер дверь. Потом тщательно - от кухни до сортира - осмотрел пашкино логовище. Порядок, никого кроме хозяина здесь не было, да и быть не могло, конечно. Когда я снова вошел в комнату, Пашка был уже в штанах и, сидя за письменным столом, бессмысленно пялился на будильник. Услышав мои шаги, он поднял голову:
- Он что, стоит? Который час?
Некоторое время я молчал. Я не мог понять: притворяется он, или настолько уверен в своей безнаказанности? Потом спросил:
- Ты знаешь, зачем я пришел?
Он помотал головой:
- Сначала я было решил, что ты проходил мимо и внезапно захотел в туалет. Но теперь вижу, что для подобных визитов еще рановато... - он с силой растер ладонями лицо, глянул уже осмысленно, тревожно:
- Что-то случилось?
- Случилось, - я швырнул на стол брошку. - Узнаешь?
Да, он ее узнал. Он резко наклонился, вглядываясь, а когда поднял глаза... Это уже не были глаза поднятого среди ночи с постели друга Пашки. Эти глаза были жесткими, что-то чужое зрело в них, ледяное, недоброе...
Я изо всех сил старался, чтобы мой голос не задрожал, не сорвался на истерический визг:
- Ну? Ты все понял?
- Да, - Пашка не говорил - каркал. - Кажется, все.
Я до боли в пальцах впился в жесткую рукоять, потянул ее из кармана:
- Вот так, Паша. Сейчас ты получишь то, что тебе причитается...
Он злобно ощерился:
- Это тебе не поможет. За все ответишь.
- Отвечу, Паша, - губы плохо слушались меня, их, будто судорога, свела брезгливая гримаса. - Но сейчас твоя очередь отвечать. За себя я бы пальцем тебя не тронул, поверь. Но за то, что ты с Машкой сделал...
- С Машей?! Что-то случилось с Машей?! - он вскинулся было, но я швырнул его обратно на стул, заскрипел зубами:
- Поздно, Пашенька, затеял шкуру спасать. Не выйдет уже. А с Машей... сейчас я тебе расскажу, что с ней случилось...
И я рассказал. Глядя в упор в его ширящиеся зрачки, пристукивая по столу негнущимися, будто окостеневшими пальцами, я бешено выплевывал ему в лицо все то, что недавно уяснил для себя. Он не перебивал, его бегающие глаза то взглядывали на меня, то утыкались в полированную столешницу, в солнечно отблескивающую на ней брошь.
И когда я закончил, когда рванулась уже из кармана моя вцепившаяся в пистолетную рукоять ладонь, он произнес то единственное слово, которое могло меня остановить. Он сказал:
- Дурак.
А потом добавил:
- Ты не спеши так, пришить меня всегда успеешь. Сначала скажи: эту, вот именно эту брошь ты когда-нибудь у Маши видел? Я отрицательно помахал головой, и он усмехнулся - мрачно этак, невесело:
Катаклизм намертво соединяет два совершенно несхожих мира, которые, соприкоснувшись, начинают уничтожать друг друга-как два хищника, посаженных в одну клетку. Гибель обоих миров почти неизбежна. Переходя из одного мира в другой, молодой бард ищет путь, который мог бы привести к спасению не только его самого, но и других людей, попавших в эту западню. Средневековая шпага одного мира-и античный меч другого. Лишь вместе они могли бы преодолеть все препятствия. Но смертельная вражда разделяет их и неотвратимо влечет к гибели...
Не в радость была Кудеславу жизнь в глуши, бередила ему сердце мечта о дальних странах. Шесть лет проскитался он по чужим краям с отрядом воинов-урманов, славы не снискал, богатства не обрел, но зато обучился ратному делу.Вернулся в родной дом, а там уж забыть его успели. И хотя он теперь всегда первый среди родовичей — и в бою, и на охоте — не считают его больше за своего. Вот если только беда в ворота постучится, тогда и позовут Кудеслава — выручай, Урман…
Один из самых популярных жанров в нашей стране, любимый и авторами, и читателями.Фэнтези — во всем ее великолепии и многообразии!Озорной юмор — и вполне серьезные проблемы.Увлекательные приключения — и оригинальные философские концепции.Мистические городские легенды — и неожиданные, таинственные повороты истории.Яркий калейдоскоп сюжетов и образов, персонажей и концепций.Повести и рассказы, относящиеся ко всем возможным стилям и направлениям фэнтези.
На смену детским шалостям приходят недетские беды. Юный гордец, возомнивший себя мастером фехтования, случайно убил на поединке своего наставника. За это и был изгнан в дикий суровый мир, в котором выжить почти невозможно. Но он уцелел и даже вернулся, снова пройдя через чудовищную Бездонную Мглу, – вернулся туда, где его по-прежнему считают отверженным…
Владение оружием – лишь стебель, корни которого скрыты от праздных взглядов. Эти корни – в опаленной душе, в кровоточащем сердце истинного Витязя. Два соприкасающихся мира, по которым его носит судьба, пожирает Бездонная Мгла – и только клинком можно вычеркнуть роковую строку из смертного приговора.
На внепланетную космическую станцию прибывают трое практикантов космотранспортного училища. Вскоре начальник станции начинает подозревать, что один из этих курсантов – суперхакер по кличке Чингисхан, согласившийся давать показания против могущественной Промышленной Лиги и законспирированный Интерполом по программе защиты свидетелей. А затем выясняется, что среди студентов есть и агент Лиги, который ищет Чингисхана. Но дело обстоит еще хуже. Мирный космический маяк из места детективного расследования превращается в поле боя…
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.