Как квакеры спасали Россию - [79]

Проработавший год в Сорочинском американский квакер Эдвин Вейл вспоминал приезд Вилбура Томаса к ним и его выступление:

Томас подчеркнул значение нашей работы как для России, так и для Америки, и речь шла не только об облегчении участи страдающих материальной помощью, но и о всемирном братстве и любви к людям, о гуманизме. «При том что коммерческая пресса и религиозная пресса гнобят Россию, – говорил нам Вилбур Томас, – кто же продемонстрирует дружбу, кто с ними подружится?»

Американец Эдвин Вейл за год жизни в Сорочинском и Гамалеевке очень хорошо разобрался в том, что происходило в стране. Его дневник полон интересных замечаний и зарисовок:

Эта страна не кажется коммунистическим государством. Тут точно нет ничего коммунистического, а при НЭПе она с каждым днем удаляется от коммунизма все дальше и дальше. Самым близким к реальности будет такое определение: государственный капитализм. Коммунизм был на противоположном конце траектории раскачавшегося маятника, раскачавшегося по причине ненавистного угнетения со стороны правящих деспотов самодержавия и иностранного капитала, и потому коммунизм – недостижимая крайность, экстрим, которого не достичь. Как это уже часто случалось в истории, реформаторы вернулись к старому злу, оправдывая свои действия суровой необходимостью, поступая так же, как и те, кто был до них. В самом начале революция отменила смертную казнь, однако теперь расстреливают даже за взяточничество, ненавистная система ЧК по-прежнему использует тайных агентов, которые теперь служат другому хозяину. У теперешних властей гуманности не больше, чем у прежних. Вы знаете, что власти не видят проку от церкви и делают все, что только можно для того, чтобы разделаться с ней: идет конфискация церковных ценностей, обложение налогами. Вполне естественно, что они желают разрушить церковь, поскольку она являлась инструментом угнетения и оплотом реакции. Но мне такая политика кажется близорукой, в ней нет ничего конструктивного. Они заставляют все государственные школы учить атеизму.

Вместе с тем Эдвин Вейл тут же замечал:

Пытаюсь подняться над пристрастным видением того, что такое революция и коммунизм, и обрести чистое видение явления в исторической перспективе… Революция – что бы под этим ни понимали – великое историческое событие, которое, как и любое другое событие, должно быть изучено честно.

Легко иронизировать над наивными и доверчивыми квакерами из дня сегодняшнего, когда нам уже известно, как развернулись события в СССР после их отъезда. Можно улыбнуться умозаключениям того же Эдвина Вейла, изложенным в дневнике сразу после сообщения о смерти Ленина:

Смерть Ленина по-всякому была бы важным событием, но теперь, когда в верхах компартии бушует конфликт, его кончина имеет важное политическое значение. Можно предположить, что его смерть на несколько недель успокоит оппозицию, и при том, что Троцкий болен и находится в отпуске, ЦИК сможет сокрушить оппозицию или сделать ее менее эффективной. Хотя кто знает, реакция может быть гораздо сильнее, и было бы наивным заниматься предсказаниями теперь. Политические события последующих месяцев обещают быть интересным зрелищем.

Нет сомнений, что квакеры, адепты религии, основными принципами которой являются честность и откровенность, воспринимали события, происходившие в России, довольно наивно, а то и просто видели только то, что им самим хотелось видеть. Понятно, что они, как и многие другие, были введены в заблуждение лозунгами, провозглашенными большевиками в 1917 году: «Власть Советам», «Земля крестьянам». Ленинская философия с ее идеями о переустройстве общества, ликвидации всякого угнетения, о социальном равенстве была вполне созвучна принципам квакеров, весьма схожим с декларированными целями большевиков. Нет никаких сомнений, что у Религиозного общества Друзей, у церкви мира и ненасилия, тезис Ленина о том, что Первая мировая война была несправедливой для всех участвовавших сторон, чуждой интересам трудящихся, находил положительный отклик. Правда, призывы большевистского вождя превратить империалистическую войну в войну гражданскую и использовать рабочими войну для свержения своих правительств явно противоречили квакерскому подходу противостояния несправедливости в этом мире. Но ведь призывал же Ильич социал-демократов участвовать в антивоенном движении, которое выступало с пацифистскими лозунгами. Поэтому и квакеры для него были вполне полезны – с их стремлением к миру, с их отказом брать в руки оружие: ведь оружие-то они не будут брать на той стороне, и в рядах империалистических армий может образоваться хоть небольшая, но пробоина. Вот и написал в июле 1921 года ерничавший Владимир Ильич записочку игривого содержания своему коллеге Н. А. Семашко:

Милая моя Семашка! Не капризничай, душечка! Квакеров оставим за Вами, только за Вами. Не ревнуйте к Кусковой.

Эта реплика имеет отношение к истории с разгромом Комитета Помгола, среди руководителей которого была Екатерина Дмитриевна Кускова.

Архивные документы подтверждают тот факт, что квакеры в 1920‐е годы были довольно хорошо известны советским властям, и эти самые власти неоднократно подчеркивали, что у большевиков к Обществу Друзей не было никаких претензий.