Как карта ляжет - [42]
Несмотря на прохладу, выглядела она бодро и на замерзающую не походила.
Странная.
– А вот и он, – незнакомка спохватилась и выпорхнула на улицу, цокая каблуками.
В этот момент белая дверь открылась, и в нос ударил удушающий запах подгнившего тряпья.
Патологоанатом протянул мне справку о смерти:
– Забирайте из соседней двери.
Я вышла на улицу и несколько раз жадно входнула свежий воздух.
Мама уже разговаривала с водителем катафалка, указывая на ту самую дверь-ворота.
Санитары вынесли гроб с телом отца и погрузили в машину.
Я оглянулась по сторонам.
– Кого-то потеряла? – мама копалась в справках и других важных бумагах.
– Тут девушка была.. В босоножках таких чудных. Времен твоей молодости.
Мама оглянулась и пожала плечами.
– Она мне напомнила девушку, фото которой хранилось у отца в армейском альбоме. Что-то с ней случилось. Погибла, кажется. Это ещё до тебя было. Неужели не помнишь?
– А, Маша? Всю жизнь её помнил. Не хочу о ней…
– А сколько добра осталось! Вот кому теперь?.. – люди, которые стояли с нами в коридоре морга, наконец, расселись по своим автомобилям и двинулись в процессии один за другим.
Мы молча заняли места у покойника, в руках которого был синий носовой платок.
Внутри тетради в клеточку
Александра Диордица
Трудно радоваться жизни, когда у тебя всё есть. Любое твоё желание моментально выполняется, любая прихоть, находит оправдание и тут же, превращается в реальность. У Таты Зазлобиной в ее тринадцать лет, было все, о чем может мечтать подросток. Начиная с богатых родителей, не жалеющих для единственной дочки денег, и заканчивая крутыми друзьями,юными, избалованными мажорами. Собственная огромная комната, в которой по центру расположилась массивная, широкая кровать, под мягким шелковым балдахином, огромная плазменная панель, круглые сутки транслирующая молодежные клипы, стол, уставленный яблочными гаджетами. У Таты Зазлобиной было всё. И это всё – абсолютно её не радовало.
Тата постоянно чувствовала пустоту, которую не могли восполнить ни дорогие вещи, ни гламурные подружки, ни даже поездки по несколько раз в год с родителями к океану. Внутри все время, отдавая гулким эхом, гулял ветер. Завывал на разные голоса, как обиженный одинокий лесной волк, скулил побитой бродячей собакой, и зудел…зудел…
Родители Таты, были зациклена на «круге» и «обществе», ничтоже сумняшеся деля людей на «наших» и «не наших», тщательно проверяя с кем общается дочь. Было дело, даже охранника наняли, в качестве сопровождения. Чтобы точно знать, что в кругу Таты «не наших» нет. Да и откуда им было взяться? В элитной, дорогой гимназии, где девочка грызла гранит науки, учились сплошь дети знаменитостей, политиков, и просто «больших» людей. На уроках английского, которые преподавала настоящая англичанка, и до которых нужно было ехать в самый центр города, ученики не общались между собой, а полностью погружались в языковую среду. На танцах, куда Тату исправно водили два раза в неделю, и того хуже, – преподаватель так гонял их по залу в течение трёх часов, что сил на общение не оставалось. Родители были довольны. Тата дружила только с одобренными мамой и папой девочками и мальчиками, из своего круга. О том, что с ними Тате было невыносимо скучно, и неинтересно, родители не думали. Главное, что окружение у дочки соответствующее.
Этим дождливым утром, водитель как обычно привёз Тату, к зданию гимназии. Охранник помог девочке выйти, и сопроводив до дверей здания, раскрыв зонт уселся на лавочку, ждать, когда закончатся уроки.
Тата брела по знакомым коридорам школы, прислушиваясь к собственным мыслям. Мысли были под стать погоде. Такие же грустные и серые. Тата зашла в класс и села на своё место. Вот Динка, дочка замминистра радостно демонстрирует Новый айфон, и стайка гимназистов с увлечением обсуждает возможности нового гаджета. А вот Кирилл Лыткарин, рассказывает, что на день рождения предки обещали снять для него и его друзей целый аквапарк. Тате вдруг стало так противно. Что руки сами, против воли сжали ни в чем не повинную тетрадь с домашним заданием.
– Вряд ли математичке это понравится, – прошелестел рядом тихий голос.
Тата обернулась, и увидела Веню. Растрёпанный, худенький мальчишка, Вениамин Рощин был в своём роде уникальным. У него не было богатых родителей, все знали, что мальчик растёт без отца, а мать беспрестанно работает, чтобы прокормить его, и Венину младшую сестренку. В их семье не было денег, и Веня одевался очень скромно, нося целыми учебными годами одну и ту же школьную форму. К весне он обязательно вырастал из неё, и выглядел ещё более нелепо, в синих, по щиколотку брюках, и пиджаке, с рукавом на три четверти. Но тем не менее, Веню взяли в эту гимназию, потому что его отец был военным. И трагически погиб, в одной из горячих точек, управляя вертолетом. Чтобы как-то компенсировать семье потерю кормильца, сына погибшего лётчика и пристроили в элитную школу.
С ним никто не общался, да и он говорил очень редко, в основном, когда учитель спрашивал его на уроке. Правда, и спрашивали его всего пару раз в год, предпочитая не замечать белую ворону.
