Как карта ляжет - [39]

Мне очень повезло, однако, что именно нашу больницу местный медицинский университет выбрал для клинической практики. Сюда приходили студенты, наблюдали за ходом операций через прозрачный стеклянный колпак – потолок операционной. Видно, отсюда всё было достаточно хорошо, а гомон студентов не мешал ходу операции. Эта очень шумная и озорная толпа, смеющаяся и слегка безумная в коридорах больницы, здесь замирала и замолкала, наблюдая за священным таинством. Со студентами находился преподаватель, который изредка давал очень важные комментарии. Иногда учащиеся спрашивали его о чём-то, он коротко и деловито отвечал. Студентов приводили только на плановые операции, экстренные, например, после дорожно-транспортных происшествий, делались без зрителей. Но я в свободные минуты иногда пробирался и наблюдал за их ходом. Это очень поднимало уровень моих медицинских знаний. Я прижимался к стенке, боясь, что меня заметят и уволят. К сожалению, лишь одна из четырёх операционных была оборудована таким прозрачным колпаком. И то, дверь, ведущая в комнату, из которой были возможны наблюдения, часто была заперта.

Тогда я, в бессилии, садился перед нею на пол, чуть не плакал. Мне хотелось стучать в дверь, барабанить, кричать: «Пустите меня!» Меня охватила такая безумная жажда знаний, которой я не испытывал в студенческие годы. Тогда я выбрал в медицину, повинуясь скорее интуиции. Теперь же точно знал, что она моё призвание.

С коллегами я не сближался. Я никогда не был снобом, но с санитарами мне не о чём было разговаривать. Они говорили о выпивке и бабах. Именно так. Слово женщина тут неуместно. Только пошлые, грязные и сальные истории лились из их уст. Кто, где, с кем и как, и в мельчайших подробностях. Я подозревал, что большинство этих историй были плодом их воображения. Не могли эти мужики в возрасте, все, как один, быть половыми гигантами. Впрочем, правда или нет, неважно. Эти истории вызывали у меня рвотные позывы, и я удалялся подальше.

Лишь два человека относились ко мне с добром. Первая – санитарка Анна Петровна, напоминавшая мне мою дорогую Августу Семёновну. Эта женщина мыла полы на нашем этаже, и с такой добротой относилась к больным, что все называли её нянечкой. Вторая – медсестра Юлечка. Анна Петровна угощала вкуснейшими пирожками с капустой и яйцами. Юля привлекала меня тем, что всегда разговаривала со мною как с равным. А не как с существом второго сорта. Эта девушка была студенткой медицинского университета. Она осталось сиротой, и руководство её вуза пошло ей навстречу, разрешив свободное посещение занятий, при условии, что она вовремя будет сдавать все экзамены. Пенсии по потере кормильца ей не хватало, мужа у неё не было, а одинокой девушке во все времена непросто содержать себя.

Сидя на посту, Юля частенько читала медицинские книги, готовясь к экзаменам. Однажды её позвали к больному, а я заинтересовался её пособием по хирургии. Книга была очень ценная, хорошо иллюстрированная. Одна беда: она была на русском языке, и далеко не всё было мне понятно.

– Учиться вам надо, Серёжа, – сказала Юлия, вернувшаяся из палаты.

– Нужно, – согласился я, – но мне нечем за это платить.

В выходной день в центральном книжном магазине нашего города мне удалось найти такое же пособие по хирургии, которое я видел у Юли, но на английском языке. Чтение этой книги стало моим любимым времяпрепровождением в вечернее время.

Чем ещё занимался я в свободное время? Посетил зоологический музей и картинную галерею. Это было познавательно и интересно. По вечерам я оставался в своей гостинице. Она называлась «аппартаменты». Здесь были горничные, которые приходили убираться, что было весьма удобно. В каждом номере – крохотная кухонька. Я научился готовить яичницу, жарить картошку и курицу, варить суп. Полюбил непривычную ранее для меня гречневую кашу, а также селёдку, солёные огурцы и квашеную капусту.

В бытовом смысле всё наладилось, но я чувствовал себя очень одиноким. Мне хотелось вернуться к своей прежней жизни, но я не представлял, как это можно сделать.

Иногда на выходные я отправлялся в гости к Августе Семёновне, однако редко получалось сделать это чаще, чем один раз в месяц.

По утрам, сменившись после суточного дежурства, я не спешил в свою гостиницу, а заходил в одну кофейню, выпить чудесного кофе, приготовленного «на камешках». В своей прежней жизни я любил чай, как истинный англичанин. В России я полюбил кофе. Подаваемые в этом кафе эклеры и пирожные-макарун, также были восхитительны.

В этом заведении я заметил одну девушку. С первых дней она привлекла моё внимание. Я приходил сюда, уставший, после смены, она же была свежа, бодра, от неё веяло каким-то счастливым спокойствием. Она всегда была одна, и немного печальна, но приковывала мой взгляд гораздо больше, чем другие, более яркие девушки. Ею хотелось любоваться и любоваться. Я узнал, что зовут её Рита. При встрече мы начали здороваться. А я начал читать Блока на русском языке. И, когда я смотрел на Риту, то в голове всплывало: «Дыша духами и туманами»…

Я рассказал о ней Августе. Она сказала мне: «Действуй! Тебе нужна спутница жизни». Но мне совсем не хотелось действовать. Эта девушка вызывала совсем иные чувства. Братские. Или даже… отцовские, хотя мы с ней были почти ровесниками.