Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии - [100]

Данный момент казался влиятельным крупным капиталистам благоприятным, требующим передачи правительственной власти фашистам и по внешнеполитическим соображениям. За четыре месяца до этого международная конференция в Лозанне дала согласие на фактическую приостановку германских репарационных платежей. Двумя месяцами позже представители германского правительства на Женевской конференции по разоружению покинули ее без всякого протеста западных держав, провозгласив новое вооружение Германии, дипломатически названное «обретением равноправия».

Тем самым германские империалисты лишили силы Версальский мирный договор, «продырявливание» которого они начали со дня его подписания. Однако подготовленное тайным перевооружением в веймарские времена открытое вооружение крупного размаха и примыкавшие к нему насильственный пересмотр границ и аннексия чужих территорий не могли быть быстро и основательно осуществлены до тех пор, пока существовало республиканское правительство. Явно имея в виду военный бизнес, строительство стратегических автострад и тому подобное, Шрёдер заявил на нюрнбергском предварительном следствии: «Далее ожидалось, что в результате крупных государственных заказов возникнет экономическая конъюнктура»²⁰.

В соответствии с изложенной концепцией, подстрекатели-монополисты сразу же после выборов 6 ноября заговорили о том, что теперь нельзя больше ждать, пока закончатся терпимые до сих пор (поскольку они прикрывали ключевую роль капитала) интриги участвующих в возне вокруг власти Папена, Шлейхера, Гугенберга, Кааса и пр. Пора, настаивали они, взять дело передачи власти фашистскому правительству в собственные руки. А поэтому они решили обратиться непосредственно к главе государства и втолковать ему: время посадить Гитлера в канцлерское кресло уже пришло. Такое послание было в первые дни после выборов составлено при решающем участии Шахта. В нем без обиняков говорилось: дабы избежать дальнейших «экономических, политических и душевных» потрясений, не следует вновь распускать рейхстаг и опять назначать новые выборы, а надо передать руководство правительством «фюреру крупнейшей национальной группы» т. е. Гитлеру.

В письме от 12 ноября нацистскому главарю с предупреждением не проявлять после поражения 6 ноября никаких колебаний и не отступать от категорического требования канцлерского поста Шахт сообщал ему, что «попытка собрать ряд подписей в поддержку этого» увенчалась успехом²⁸. Однако некоторые монополисты, в частности и могущественные боссы рурских концернов, ставили подписание данного документа в зависимость от конкретного согласия Гитлера на определенные экономические меры. К тому же эта акция не продвигалась вперед так быстро, как надеялись ее инициаторы. Недаром Шахт в цитированном выше письме с раздражением отмечал: тяжелая индустрия вполне оправдывает наименование тяжелой своей тяжеловесностью в принятии решений.

Тем не менее у сборщиков подписей не было никаких причин сомневаться в успехе задуманного предприятия, тем более что и Папен пришел к убеждению: ради обеспечения своего собственного участия в осуществлении диктатуры стоит согласиться на канцлерство Гитлера. 13 ноября связное лицо Кепплер сообщил Шрёдеру об этом письмом, в котором даже говорилось о готовности Папена дать авторам послания советы насчет того, как противодействовать сопротивлению, оказываемому в «одном известном месте» (президентском дворце. — В. Р.)²⁹.

Шлейхер, повсюду имевший своих информаторов, разумеется, тотчас узнал о затеянной акции, а также и о том, что Папен договорился с доверенным человеком Шахта Эвальдом Хеккером (членом наблюдательного совета одного частично национализированного металлургического предприятия — «Ильзедер хютте», владевшим также и угольными шахтами) и с уполномоченным Гитлера Генрихом Гиммлером «не вести пока переговоры с другими партиями»³⁰.

Таким образом Шлейхеру пришлось убедиться: рейхсканцлер Папен, которого он до сих пор считал своей креатурой, начал идти собственным путем. Ото угрожало планам военного министра: он хотел ограничить свободу действий Гитлера соглашениями командования рейхсвера с группой Грегора Штрассера, а возможно, и с реформистскими профсоюзами. Если еще каких-нибудь шесть месяцев назад Шлейхер на вопрос о мотивах назначения им Папена канцлером отделался остротой, что ему нужна не голова, а шляпа, то теперь ему пришлось убедиться, что, пользуясь его же собственным циничным выражением, шляпа решила поискать для себя другую голову.

Отныне Шлейхер и Папен из игроков-партнеров стали противниками. Это обстоятельство по вполне понятным причинам всячески раздувается буржуазной историографией. Поскольку репутацию Папена все равно уже не отмыть добела (как-никак он был вице-канцлером Гитлера, сидел в Нюрнберге на скамье подсудимых в качестве главного военного преступника и после 1945 г. саморазоблачался невероятно глупыми и неуклюжими фальсификациями истории), буржуазные историки стали делать из нужды государственно-правовую добродетель. Они изображают Папена лишенным морали, незначительным по своей роли и в конечном счете одураченным маркировщиком пути для злодея Гитлера. Это, мол, недалекий Папен свел на нет разработанные генералом-демократом Шлей-хером планы «укрощения» фашистского хищника. Тем самым они затушевывают решающий факт: как Папен, так и Шлейхер работали на установление фашистской диктатуры и интриговали друг против друга потому, что имели свои (или же присвоили себе чужие) взгляды насчет того, как именно с минимальнейшим риском протолкнуть Гитлера к власти и как конкретно обставить его власть в интересах определенных кругов господствующего класса (отдельных концернов, их групп, генералитета и т. п.).