Как это было - [24]
Батраки поднялись с лавок, домовито застегнули зипуны:
— Досвиданьичка пока…
— Так как же? — спросил Федоров.
— А так же. Кто захочет — найдет тебя.
И ушли.
В Егорьев день, когда по деревне гуляли пьяные и надрывалась ливенка, приехал Кандыбин. Он успел по дороге к Федорову пропустить несколько чарок «горькой», и от того был красный и веселый.
— Беда, — закричал Кандыбин, увидев у федоровского дома столпившихся «канпаньонов», и захохотал. — Обратно корешки-то прислали. Пусть, грят, зайцев кормят.
— А ты толком говори, — потемнел лицом Федоров, протягивая Кандыбину руку.
— Толком?.. Можно и толком, — стал серьезным председатель. Он присел на завалинку и вытянул из кармана толстую пачку денег.
— Вот он толк-то! — помахал деньгами перед носом «канпаньонов» Кандыбин.
— Наши?
— Ух, деньжищ-то.
— Сколько их тут?
— Сколько? — переспросил Кандыбин и, подмигнув лукаво, произнес с расстановкой: — Семь-десят во-семь рубликов. Да письмо еще.
Вот он толк-то! — помахал деньгами перед носом.
Федоров на радостях схватил Катьку и подбросил ее вверх:
— Ур-р-ра!
— Ну, Кандыбин, спасибо тебе… Заходи. Приказывай, чем угощать тебя!
Кандыбин усмехнулся.
— Должок пока что отдай! А там сосчитаемся!
Деньги, полученные за корни аира, здорово подняли настроение «канпаньонов», но более всего обрадовало их письмо, о этом письме заведующий аптечным складом писал:
«Аир нами получен в удовлетворительном состоянии. Желательно получить корни сонной одури майского сбора, цветы ландыша, можжевельника (верхушки веток). В июне просим заготовить для нашего склада листья дурмана, полынь, листья сонной одури, листья белены, цветы бузины и цветы липы. Мы хотели бы знать, в каком количестве можете вы поставлять на склад перечисленные лекарственные травы. Высылайте своего представителя для заключения с нами договора».
Федоров несколько раз перечитывал это письмо и наконец сказал:
— Здорово!
После этого он достал листок бумаги и карандаш и некоторое время занимался какими-то вычислениями, а когда сунул карандаш и бумагу в сундук, лицо Федорова выражало полное удовлетворение.
— Вот, значится, дело какое! — весело сказал он, рассматривая Кандыбина так, как будто увидел его впервые. — Деньги, что ты нам дал — возвращаем с поклоном, а только и двух лет не пройдет, как будет здесь, в этом месте, то исть в деревне нашей… Будет, говорю, социализм… Насчет запашки ты говорил — так ни черта не вышло… Ну, и чорт с ней, с запашкой, а только этим дела не остановишь. Никто теперь не остановит нас…
Утром к Федорову пришли девять батраков. А к вечеру вся деревня узнала, что Федоров с гольтепой и неразумными ребятами, которых отцы плохо лупцевали за пустомыслие, организуют не то артель не то чортову коммунию.
Кулачье, от которых в самую горячую пору ушли батраки к Федорову, рвали и метали.
— Народ мутит! Мальцев вишь не хватает ему, так батраков прихватил!
— Морду ему надо бить за такие штуки!
— Скулы свернуть подлецу мало!
Но больше всего интересовались тем, где и как будут жить коммунщики. Любопытство это удовлетворял словоохотливый, веселый Никешка Кривой:
— Под землей станем жить. На манер кротов подземных!
Сказанные Никешкой в шутку слова покатились по деревне, словно горох по току:
— Под землю уходят!
— Подземная коммуния, чтоб им ни дна ни покрышки!
— Вроде-бы, подземные коммунисты.
И многие при этом ухмылялись:
— Пущай, пущай! Посмотрит только, што из этого выйдет.
— Чорт в ступе выйдет! — орали кулаки.
— А может, и толк будет! — задумчиво роняла беднота.
Но то, что вышло из федоровской затеи, вскоре удивило всю деревню.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Таинственный портрет
Над полями качался жаркий майский день. Глазам было больно от света и зноя. Все живое притаилось в тени от жары, одни только ласточки мелькали неустанно.
В этот знойный час по дороге, залитой солнцем, медленно двигалась группа крестьян, волоча за собой тележку, нагруженную домашним скарбом. Впереди выступал Федоров. Он нес на плечах огромную корзину с кроликами, цепко охватив ее большими, потными руками. За ним шагали ребята с клетками в руках. В клетках беспокойно возились молодые кролики. По бокам телеги выступали шесть батраков с корзинами кроликов на плечах. Никешка Кривой, Кузя и Юся Каменный волокли тележку с мешками зерна, картофеля и круп. От жары у всех взмокли рубахи.
— Стой! — захрипел Кузя. — Куда гоните? На пожар что ли? Рубахи аж к спинам пристают.
Но Кузю никто не поддержал.
— Ничто! Валяй дальше, — хрипели Никешка и Каменный.
Федоров мотнул головой и прибавил шагу.
Кузя выругался, но так как никто не обратил на него внимания, он сконфуженно забормотал:
— Ну, и черти. С вами, видать, не отдохнешь лишнего часу!
За поворотом дороги, сквозь просветы деревьев, блеснуло синью и солнцем далекое озеро. Федоров зашагал быстрее. Юся Каменный заржал по-лошадиному и повлек за собой тележку и «пристяжных». Кузя побежал вприпрыжку.
— Эх, ведь разобрало его, дубину! — ругался Кузя, прыгая через камни. Передок телеги подталкивал Кузю в спину, заставляя его бежать, не замедляя хода. Обильный пот лился со лба на глаза и стекал по мокрому носу на усы и бороду.
С озера потянуло прохладой.
