Как две капли воды - [42]

Как большинство уроженцев Техаса, она воспитыва­лась в духе гордости за свой родной край. И хотя она потратила многие сотни долларов на логопедические за­нятия, чтобы вытравить из своей речи техасский акцент, в сердце она оставалась все той же южанкой. Любимым же местом в самом штате для нее всегда были горы. Эти мяг­кие, с округлыми очертаниями холмы и предгорья, полно­водные ручьи, питающиеся таянием горных снегов, были прекрасны в любое время года.

Сейчас вовсю цвели васильки, покрывая землю сапфи­ровым ковром. По этому естественному фону были раз­бросаны другие, более яркие полевые цветы, и там, где они сливались друг с другом, краски неясно переходили один в другой, напоминая картины Моне. Подобно ги­гантским кривым зубам, из земли вылезали валуны, из-за чего весь пейзаж становился не столь уж пасторально-безмятежным.

На этой земле, где основывали свои владения испан­ские доны, где гоняли стада мустангов воины-команчи, колонисты проливали кровь за свою автономию, бушева­ли страсти. Казалось, здесь еще бродят призраки тех не­укротимых людей, которые сумели подчинить себе приро­ду – подчинить, но не приручить. Здесь жил их независи­мый дух – подобно тому, как в местных пещерах обитали дикие кошки, невидимые, но от этого не менее реальные.

В небе парили ястребы, высматривая добычу. На ред­кой траве между кустами можжевельника паслись рыжие коровы. На них благосклонно взирали редкие дубы, про­стирая свои могучие ветви над скалистой землей и давая тень скоту, оленям, лосям и мелкой дичи. Вдоль полно­водных рек росли кипарисы, и берега Гваделупы были окаймлены их жилистыми стволами с узловатыми сучьями и перистыми ветвями.

Это была земля контрастов и народных преданий. Эйвери любила ее.

Судя по всему, и Тейт тоже. Ведя машину, он огляды­вал ландшафт с удовольствием человека, видящего его впервые. Он свернул на дорогу, въезд на которую охраня­ли две естественные каменные колонны. Между ними бы­ла закреплена табличка: "Ранчо «Рокинг-Ар».

Из тех заметок о Ратледжах, которые Эйвери удалось тайком прочитать за время болезни, она знала, что ранчо занимает свыше пяти тысяч акров, на которых пасутся великолепные стада элитного скота. Сюда несут желан­ную воду два притока реки Гваделупы и один – реки Бланко.

Нельсон получил эту землю в наследство от отца. По­сле демобилизации из военно-воздушных сил он посвятил себя превращению ранчо в доходное предприятие и изъездил всю страну, изучая разные породы скота и способы улучшения местного поголовья.

Статья в «Тексас Мансли» сопровождалась фотографи­ей дома, но по снимку Эйвери не смогла составить себе о нем представления.

Сейчас, когда они въехали в гору, дом показался вда­ли. Он был сложен из белого саманного кирпича наподо­бие испанской гасиенды. Дом состоял из трех частей, образовывавших в плане подкову. С середины двора откры­вался прекрасный вид на долину реки. Массивное здание было покрыто черепичной крышей, на которой сейчас лежал отблеск полуденного солнца.

Дорожка изогнулась полукругом и привела к парадно­му входу. Величественный дуб дарил свою тень всей пе­редней части здания. Он был так стар, что с его толстых сучьев свисал клочьями сероватый курчавый мох. В керамических вазонах по обе стороны от парадной двери обильно цвели алые герани. Тейт повел ее в дом.

У Эйвери было такое чувство, будто она попала в сре­доточие техасской жизни, с ее захватывающей красотой. Она внезапно ощутила, что действительно приехала до­мой.

15

Дом был обставлен со вкусом, чего, собственно, и следовало ожидать от Зи. Интерьер был выдержан в тра­диционном духе, с максимумом уюта и комфорта. Все комнаты были просторные, с высокими потолками на балках и широкими окнами. Зи устроила для своей семьи очень хорошее жилище.

Во дворе их ждал ленч. Он был накрыт на круглом са­довом столе красного дерева, над которым красовался яркий желтый зонт. Нельсон и Зи обняли Эйвери, после чего она подошла к Мэнди и опустилась на корточки.

– Привет, Мэнди. Я так рада тебя видеть.

Мэнди уткнулась глазами в землю.

– Я себя хорошо вела.

– Конечно. Папа мне говорил. Ты такая нарядная. – Она провела рукой по блестящим волосам девочки. – И у тебя волосы отросли, да и гипс, я смотрю, сняли.

– Можно мне теперь покушать? Бабушка сказала, что, когда ты приедешь, я буду кушать.

От безразличия, каким повеяло от ребенка, у Эйвери дрогнуло сердце. После такой долгой разлуки девочка скорее должна была засыпать мать тысячей интересных новостей.

Все расселись, горничная принесла из кухни поднос с едой и поприветствовала Эйвери.

– Спасибо. Я рада, что я опять дома. – Стандартный, но зато безопасный ответ, подумала Эйвери.

– Мона, пойди принеси Кэрол холодного чая, – ска­зал Нельсон. ( Так, имя экономки теперь знаем.) – И не забудь положить сахар.

Родственники невольно делали ей подсказки, давая возможность освоиться с привычками и пристрастиями Кэрол. И она с неослабным вниманием ловила каждое слово, которое могло помочь ей выработать верную ли­нию поведения.

Она уже стала поздравлять себя с успешным дебютом, когда в сад вбежал большой лохматый пес. В нескольких шагах от Эйвери он остановился, почуяв чужого. Лапы у него напряглись, он лег на землю и глухо зарычал.