Как делили Россию. История приватизации - [4]

Основной задачей проводимой в России приватизации является не разграбление государственной собственности, не нажива и не личное обогащение, это всего лишь инструмент для достижения основной задачи приватизации, а именно – ликвидации всего лучшего и самого перспективного, крепящего Россию, приумножающего ее мощь. Вот почему сразу же под нож приватизации пошли стратегически важные для страны, ключевые для оборонной промышленности Смоленский авиационный завод, Рыбинский моторостроительный завод, Рыбинское КБ моторостроения, Самарское госпредприятие «Старт», Уфимское моторостроительное производственное объединение, Уралмашзавод, ЛНПО «Пролетарский завод», производственное объединение «Знамя Октября», ЦНИИ «Румб», Балтийский завод, НТК «Союз», машиностроительное КБ «Гранит», Московский вертолетный завод им. М. Л. Миля, Иркутское авиационное производственное объединение, Нижегородское госпредприятие «Гидромаш», Московский машиностроительный завод «Знамя», Таганрогское авиационно-производственное предприятие, Московское НПО «Взлет», Тульский оружейный завод, Тульский патронный завод, НПО «Сатурн» им. А. М. Люльки, Воронежский завод «Электроприбор», Тульский ЦНИИ систем управления, Красногорский завод им. С. А. Зверева, Вятско-Полянский машиностроительный завод «Молот» и масса других предприятий оборонной промышленности. Спускались не подлежащие приватизации «гражданские» предприятия, внесенные в перечень стратегически важных, такие как «Концерн "Кузбассразрезуголь"», угольная компания «Южный Кузбасс»…

За ускоренной распродажей 1992 года последовали неплатежи, нефинансирование бюджетом, долги и залоговые аукционы. После чего большая часть промышленности России была захвачена или уничтожена.

Вернемся в 1990 год. За месяц работы на правительственной даче наша рабочая группа (официальное название – Рабочая группа по разработке концепции ленинградской зоны свободного предпринимательства (АЗСП)) в авральном порядке создала, сформулировала и отредактировала итоговый документ – собственно эту концепцию. В более напряженном мозговом штурме мне в жизни участвовать не доводилось. Я там, на даче, фактически жил – приходил рано утром, уходил поздно вечером. Примерно так же работали депутаты Ленсовета Сергей Васильев, Анатолий Карташов, Петр Лансков и Леонид Пайдиев. Многие работали дома и участвовали в вечерних обсуждениях. Помню, как на дачу приезжал Дмитрий Васильев (будущий председатель ФКЦБ), который не участвовал в разработке концепции, и спрашивал нас с Петром Лансковым, что мы там написали. Документ в итоге получился весьма своеобразный. В его финансовом разделе, который писали такие уважаемые ныне люди, как Сергей Игнатьев, Алексей Кудрин и Дмитрий Панкин, например, было предложение о введении собственной региональной (то есть городской) валюты. Предлагалось в пределах городской черты создать полностью обособленные свободные таможенные зоны за колючей проволокой. В общем, как в книге «Золотой теленок» – «объявить Черноморск вольным городом». Ну да ладно, грехи молодости. Я участвовал в разработке и редактировал разделы о приватизации и о структурной реформе, там таких ляпов и таких смелых предложений не было. Мы сформулировали основные положения и принципы, достаточно точные на тот момент: мелкие предприятия – приватизировать через аренду с выкупом, преимущество при выкупе предоставлять трудовым коллективам; крупные предприятия – через преобразования в акционерные общества и с индивидуальным подходом, постепенно, через фондовый рынок. Причем все это можно было осуществить в рамках действующего тогда законодательства СССР – законов о предприятии, об аренде, об акционерных обществах. Никто тогда не мог предположить, что в 1991 году возникнет новое государство – Российская Федерация, а в 1992 году заработает «конвейер смерти», уничтоживший тысячи российских предприятий.

Подписывать концепцию (то есть фактически план региональной экономической реформы) на дачу приезжал лично тогдашний председатель Ленсовета Анатолий Собчак. По дороге произошел забавный, но показательный инцидент. Собчак должен был приехать, кажется, часов в семь вечера. Сидим, ждем. Семь часов минуло, восемь, еще полчаса прошло – нет. Уже стемнело, фонари на улице не горели, снаружи почти ничего не видно. Кто-то позвонил в приемную – там удивились: «А он разве не у вас?» В общем, начались поиски. Собчак появился еще через полчаса. Что произошло? Это же был Каменный остров, кругом – правительственные, военные и министерские дачи. На правительственных дачах нет ни вывесок, ни табличек с адресами. Забор, вход, ограда, вход. Дач много – руководства армии, флота, КГБ, несколько правительственных, а если ошибся адресом, спросить не у кого – люди тут не живут. Отдыхающие из домов отдыха ничего не знают, а охрана дач, кроме своих объектов, ничего не знает и на вопросы отвечать не обязана. А водитель у Собчака был новый – водителя Ленсовета, который раньше возил начальство на дачи, Собчак уволил, взял своего, которому доверял, но тот раньше на дачах не бывал и место не знал. Мобильных телефонов, напомню, в СССР тогда еще не было. Навигаторов тоже. Еще один штрих к портрету Собчака – с ним вместе на дачу приехал только один человек – его тогдашний помощник Юрий Шутов, от знакомства с которым Собчак потом открещивался всю свою оставшуюся жизнь.