Как читать Библию - [3]

Основой Писания является учение о Завете, или Союзе. Завет означает связь человека с Богом, связь, которая растет, крепнет, проходит ряд ступеней, чтобы завершиться в лице Сына Человеческого. Искупитель — Мессия, дарующий спасение, есть поэтому «альфа и омега» Библии, центральный образ Писания, начиная с предчувствий, прообразов, пророчеств и кончая Его рождением во плоти среди людей.

В торжественных словах возвещает об этом Церковь в Послании к евреям: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего».

Дохристианские священные книги называются в Церкви Древним, или Ветхим, Заветом; Евангелия же и другие писания апостолов составляют Новый Завет. Оба Завета образуют неразрывное целое, именуемое Библией.

С первых же дней существования новозаветной Церкви, когда еще не было апостольских книг, ветхозаветная Библия прочно вошла в христианскую жизнь. Псалмы были первыми молитвами верных, в библейских пророчествах раскрывалась искупительная тайна Христа, духовный опыт ветхозаветных предтеч Богочеловека стал той почвой, на которой созидалось здание евангельской веры. В Библии как в Слове Божием христианство непрерывно черпало вдохновение и назидание; не зная ее, трудно понять большинство аспектов церковной жизни. Таинства, богослужение, религиозно–нравственные устои Церкви, ее богословие, взгляд на прошлое, настоящее и будущее — все это насквозь пронизано библейским духом.

Библия и мировая культура

Когда посетитель входит в Эрмитаж или в другую художественную галерею, ему трудно не заметить, как много творений классиков искусства посвящено библейским сюжетам. Андрей Рублев и Феофан Грек, Микеланджело и Боттичелли, Рембрандт и Эль Греко, Александр Иванов и Николай Ге, Сальвадор Дали и Марк Шагал… Перечень этот можно продолжать бесконечно, как и перечень музыкантов, таких как Бах, Гайдн, Гендель, А. Рубинштейн, Стравинский, Пендерецкий. То же можно сказать и о мировой литературе. Редко кто из поэтов, русских и зарубежных, не обращался к темам Библии. Она привлекала их богатством мысли, духовной напряженностью, красотой образов. Ее перелагали Мильтон и Ломоносов, Байрон и Лонгфелло, Лев Толстой и Томас Манн, Рильке и Пастернак.

«Что за книга это Священное Писание, — восклицал Ф. М. Достоевский, — какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков. И сколько тайн разрешенных и откровенных… »

Но Достоевский, скажут, был христианином, и поэтому восторг его понятен; однако напомню слова Гете, который считал себя язычником. «Пусть, — говорил он, — духовная культура непрерывно идет вперед, пусть естественные науки непрерывно растут вширь и вглубь, пусть дух человеческий охватывает все более и более широкие горизонты — высот нравственной культуры христианства, озаряющей нас из Евангелия, мы никогда не превзойдем». А вот что пишет немецкий социалист, в котором трудно заподозрить апологета религии: «Библия — кладезь житейской мудрости и возвышенных чувств; никаких абстрактных правил (во всяком случае, они отодвинуты глубоко на задний план), никаких нравоучений, лишь наглядный показ на опыте живых людей из крови и плоти, со всеми их слабостями и жизненной силой. Примеры из живой действительности в совершенном изображении, в котором даже общие поучения проникновенно, в виде образных притчей, льются как бесконечные потоки благодатного дождя. Библия — это яркоцветный ковер лирической нежности, самые фантастические мечтания Востока, взлет восторженного гимна, вдохновения, непроницаемой глубины пророческого возвещения и экстатического видения». Это слова Карла Либкнехта.

Библейские переводы часто бывали поворотным пунктом в истории развития языка и литературы. Такую роль сыграли, например, перевод Ветхого Завета на греческий язык (Септуагинта), латинский перевод (Вульгата), переводы Кирилла и Мефодия на церковнославянский язык, лютеровский перевод, английская версия времен короля Иакова.

Насколько прочно вошла Библия в ткань языка и мышления народов, видно хотя бы из распространенных пословиц, поговорок, крылатых выражений. «Запретный плод», «каинова печать», «вавилонское столпотворение», «валаамова ослица», «тридцать сребреников»… Все это взято из Библии. Без нее многое не только в литературе и искусстве, но и в философии, в истории мировоззрений остается непонятным.

Добавлю, что с самого начала своей истории к ней обращался и кинематограф, а сегодня она приходит и на телеэкраны.

Словом, очевидно, что знать эту книгу должен любой культурный человек — будь он верующий, атеист или агностик. Однако, знакомясь с ней, нерелигиозный читатель должен проявить известную широту и терпимость, помнить, что Библия — это книга веры, что она рассматривает жизнь и человека sub specie aeternitatis, с точки зрения вечности.

Библия в России

К тысячелетию крещения Руси Издательский отдел Московского Патриархата выпустил факсимиле «Остромирова Евангелия» XI в. и юбилейное издание русского перевода Библии, осуществленного во второй половине XIX века. Эти две книги как бы символизируют многовековую историю Библии в России. Первая — наиболее ранний библейский манускрипт, изготовленный в Древней Руси, вторая — последний по времени полный русский перевод Писания.