Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь - [47]

Однако стоический принцип «открытой двери» не должен распространяться на психически больных людей, которым требуется медицинская помощь. Также стоики не одобряли и уход из жизни по незначительным или надуманным причинам. Например, после публикации в 1774 году романа Гете «Страдания юного Вертера» по Европе прокатилась волна самоубийств среди молодых мужчин: они возомнили себя юными Вертерами и бездумно скопировали поведение этого вымышленного персонажа. В результате в некоторых странах книгу запретили. В 1974 году социолог Дэвид Филлипс ввел термин «эффект Вертера» для обозначения всплеска подражающих самоубийств после громкого суицида, совершенного известной личностью или даже героем фильма.

Будучи мудрым человеком, Эпиктет осознавал эту опасность и предостерегал против легкомысленного отношения к принятию решения о собственной жизни: «Вот нечто подобное[140] и в душе бывает у тех, кто превратно воспринимает эти рассуждения. Это как один мой друг, без всякой причины решил уморить себя голодом. Узнал я об этом, когда он уже третий день воздерживался от пищи. Я пришел к нему и стал спрашивать, что случилось. — Я так решил, — говорит. — Но все же что именно побудило тебя к этому? Ведь если ты решил правильно, вот мы здесь с тобой и мы готовы содействовать тебе в том, чтобы ты ушел. А если ты решил неразумно, то перемени свое решение». И далее Эпиктет добавляет самое главное: «Останьтесь, не уходите безрассудно»[141].

Глава 12 КАК СПРАВИТЬСЯ С ГНЕВОМ, БЕСПОКОЙСТВОМ И ОДИНОЧЕСТВОМ

А куда ни пойду, там солнце, там луна, там звезды, сновидения, предзнаменования, общение с богами.

«Беседы Эпиктета», III.22

Философов любят изображать чудаками, погруженными в малоинтересные для нормальных людей философские раздумья или, что еще хуже, мошенниками, которые ловко облекают бред или банальности в замысловатые формулировки. Уже в 423 году до нашей эры греческий драматург Аристофан в своей пьесе «Облака» высмеял Сократа[142], представив его софистом (что и в те, и в нынешние времена нельзя назвать комплиментом). Сам 45-летний мудрец отнесся к этому вполне спокойно: когда кто-то из смотревших представление иностранцев спросил «А кто такой этот Сократ?», тот охотно поднялся и поприветствовал трибуны.

Возможно, в ответ на эти нападки эллинистические (непосредственно постсократические) философские школы старались делать акцент на прагматизме, и среди них особенно выделялся стоицизм. Что может быть более прагматичным, чем научиться управлять гневом, беспокойством и чувством одиночества, тремя главным бичами современных людей? Я повторю — эта книга — не стандартное пособие из разряда «помоги себе сам», она не предлагает волшебные рецепты, но мы будем разбираться с этими проблемами спокойно и рассудительно, мы будем смотреть на вещи реально, как и надлежит настоящим стоикам.

Такому отношению я научился у своего учителя Эпиктета, от которого узнал следующую историю:

Вот и у меня был железный светильник[143] перед богами. Недавно я услышал шум в окошке и бросился туда. Вижу — светильник стащили. Я заключил, что стянувшего побудило к этому что-то не неубедительное. Так что же? Завтра, говорю, найдешь глиняный. Теряют ведь то, что имеют… Потому у меня и пропал светильник, что в бодрствовании вор был сильнее меня. Но он вот как дорого заплатил за светильник: за светильник он стал вором, за светильник стал бесчестным, за светильник стал звероподобным.

В словах Эпиктета, как всегда, кроется глубокий смысл. Мне потребовалось поразмышлять, чтобы полностью понять его. Прежде всего обратите внимание на то, что философ не испытывает сожаления или гнева, но воспринимает случившееся спокойно. Кроме того, он сразу делает пару практических выводов: эта потеря восполнима (завтра я куплю другой светильник), и, чтобы избежать последующих краж, ему стоит выбрать светильник подешевле (глиняный вместо железного), поскольку пытаться превзойти вора в бодрствовании — напрасное дело. Затем Эпиктет анализирует глубинный смысл произошедшего и признает, что вором наверняка двигали весомые мотивы, поскольку тот должен считать, что кража сто́ит заплаченной за это цены. Но наш мудрец не согласен с суждением вора[144], находя его весьма сомнительным: вор получил железный светильник, но при этом потерял нечто гораздо более ценное — свою честность.

К сожалению, когда я писал эту книгу, мне представился случай применить учение Эпиктета в жизни. Мой брат с женой пригласили меня в гости, и я отправился к ним на римском метро. При входе в вагон я почувствовал, как шедший рядом молодой человек слишком тесно прижимается ко мне, хотя народу было не так много. Через несколько секунд я понял, что происходит, но было уже поздно: воспользовавшись тем, что я отвлекся, напарник того парня вытащил из кармана моих брюк бумажник и выскочил из вагона за мгновение до того, как захлопнулись двери. Вор оказался сильнее меня в бодрствовании. Моим первым впечатлением, как сказали бы стоики, были гнев и досада: ведь меня так одурачили! Но я обратился мыслями к Эпиктету и заставил себя не дать согласия этому первоначальному впечатлению. Итак, я лишился бумажника, небольшой суммы денег и нескольких банковских карт, которые нужно было заблокировать. Да, и водительских прав: их придется восстанавливать. Благодаря современным электронным технологиям все, что мне требовалось сделать, — это нажать несколько кнопок на мобильном телефоне (который, к счастью, лежал в другом кармане) и подождать несколько дней. Но вор потерял гораздо больше моего — он потерял свою человеческую природу. Если бы этот случай произошел со мной до того, как я начал практиковать стоицизм, я бы весь вечер провел в отвратительном настроении, что не принесло бы блага никому и тем более не заставило бы воров вернуть мой бумажник. Но теперь мне понадобилось всего несколько минут, чтобы проанализировать произошедшее и сделать выводы. К моменту встречи с братом и его женой я уже был абсолютно спокоен, и мы прекрасно провели вечер.