Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными - [63]

В 1970-1980-е годы я работал управляющим на промышленной фирме в Италии и лично столкнулся с автоматической индексацией зарплат[136] во время инфляционного периода. На первый взгляд, система автоматической индексации — это механизм, который способствует инфляции. Однако за тот период итальянская обрабатывающая промышленность механизировалась и существенно выросла производительность труда. Благодаря росту зарплат и инфляции компаниям стало выгодно заменять труд капиталом. Повышение зарплат обернулось ростом спроса, а значит, новыми рабочими местами. Одновременно эти же растущие зарплаты побуждали промышленность к механизации, которая приводила к новому увеличению продуктивности и так далее, вверх по спирали растущего благосостояния. Люди, занятые в отраслях, где рост производительности невозможен (такие как парикмахеры), становились богаче, поднимая цены на свои услуги в соответствии с ростом зарплат в промышленности. Парикмахеры в богатых странах значительно увеличили благосостояние, в отличие от своих коллег из бедных стран. Таким образом, зарплаты в секторе услуг поднимаются на волне производительности в промышленном секторе. Реальная зарплата парикмахера стала зависеть от того, с кем он делит рынок труда, а не от его собственной эффективности. Со временем соотношение зарплат в самых богатых и самых бедных странах стало составлять 1:16. Парикмахеры, занятые на рынке труда, где не было обрабатывающей промышленности, оставались бедными.

Фордизм — система, при которой зарплаты растут одновременно с ростом производительности ведущего промышленного сектора — имел интересные последствия. Разделение ВВП между трудом и капиталом оставалось относительно стабильным в течение большей части XX века. Я считаю, что сейчас это движение по спирали благосостояния остановлено, возможно, что только на время. Сегодня реальные зарплаты все больше формируются падающими ценами, а не растущими зарплатами. В некоторой степени это следствие циклической дефляции (снижения уровня цен), которая всегда следует за взрывом производительности, однако сегодня дефляция все больше становится системной. Это происходит потому, что на мировом рынке появились два крупных игрока — Китай и Индия, которые не следуют системе Форда в выплате зарплат, а также профсоюзы которых во многом утратили свою власть. В результате реальные зарплаты во многих странах в процентном отношении к ВВП начали падать. Это непривычное, но заметное явление наблюдается в США, где недавние сокращения налогов пошли на руку в основном богатейшим слоям населения, которые вообще тратят ничтожную часть своего дохода и которые скорее купят на свой доход, оставшийся после вычета налогов, замок во Франции, чем гамбургер в закусочной на углу. Это потенциальное недопотребление — еще одно явление, не учтенное неоклассической экономической наукой, циклически повторяется при капитализме, от него не спасает ни налоговая, ни зарплатная политика. Кроме того, впервые с 1930-х годов Европа столкнулась с растущим давлением, принуждающим ее снижать реальные зарплаты. Периоды наиболее стремительного роста реальных зарплат были периодами Гэлбрейтова «баланса сил», когда власть промышленников и профсоюзов создавала фордистские режимы повышения зарплат (1950-е и 1960-е годы).

Изучая жизненный цикл конкретной технологии, мы видим взаимосвязь нескольких факторов. Я уже говорил о кривой производительности, изображенной на илл. 7. На илл. 10 мы видим, как кривая производительности соотносится с другими переменными. Пока новая отрасль промышленности развивается, количество фирм возрастает, так как барьеры на вход относительно низки, и фирмы еще не имеют преимуществ в виде пониженных издержек при помощи роста производительности и общей эффективности. Появляется много компаний, но немногие из них переживут вытеснение мелких фирм, которое обычно происходит в ходе взросления отрасли промышленности. В 1920 году в США было 250 производителей автомобилей, а 40 лет спустя их осталось только 4. Некоторое время в Норвегии стремительно росло количество спичечных фабрик, но все они в итоге объединились в единственную фабрику, которая была затем перенесена в Швецию.

Одновременно с этим спрос на новый продукт растет по классической эпидемической кривой: сначала медленно, потом в геометрической прогрессии, пока не происходит насыщение рынка. Как только почти у каждого появляется автомобиль, посудомоечная машина и телефон, кривая выравнивается, потому что на рынке задействована только замена товаров. Как мы видим на примере рынка мобильных телефонов, кривую роста можно удерживать на высоком уровне при помощи мелких инноваций и новой моды, постоянно прибавляя новые «рюшечки и бантики». Жизненный цикл продукта состоит из трех уровней. На диаграмме область между пунктирными линиями характеризует ситуацию, когда технологический прогресс сильнее всего способен повлиять на уровень жизни в стране. Зарплаты в двух последних внутренних европейских колониях — Ирландии и Финляндии — взлетели благодаря технологическому прогрессу за последние 20 лет. Эти страны вырвались вперед, оседлав необычайно крутую кривую производительности в области информационных и коммуникационных технологий. Нам надо понять и принять тот факт, что достичь такого роста уровня зарплат в областях, где кривая производительности идет ровно, — невозможно. Заявления о том, что какая-то страна — это «Ирландия того или этого региона», не более чем демагогия, пока эта страна не приручит и не подчинит себе крутую кривую производительности, как это сделали Ирландия и Финляндия.