Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными - [31]
150 лет назад Норвегия и Швеция были конкурентами, потому что структура их экспорта была почти одинаковой. Не удивительно, что призыв Норвегии к защите своей промышленности вызвал в Швеции яростное неприятие. Норвежская сторона утверждала, что молодую норвежскую промышленность нельзя оставить без тарифной защиты; в то время такой была общепринятая практика, что даже самые сильные страны не отваживались отказаться от тарифов. Тарифный союз со Швецией для Норвегии означал бы уничтожение ее собственной промышленности, а в те времена все твердо знали, что страна без собственной промышленности обречена на бедность. «Ход мысли шел согласно нормальному промышленному протекционизму того времени, такому, как у Фридриха Листа, — пишет Юн Саннесс. — Новые отрасли промышленности нуждались в тарифной защите, которая со временем упразднялась за ненадобностью». Сегодня у нас иной ход мысли.
Одновременно с промышленным развитием с 1840-х годов в Европе шла гонка за новыми колониями. Развязка этой гонки произошла на берлинской конференции в 1884 году: территория Африки была поделена между европейскими странами. В это же время началась экспансия Соединенных Штатов. В результате войны с Мексикой между 1845 и 1848 годами США получили во владение обширные земли, раньше принадлежавшие Мексике, — штаты Техас, Калифорнию, Аризону, Нью-Мексико и Колорадо. Чуть позже, все еще продолжая защищать свою промышленность, США и Европа военными угрозами и силовым давлением вынудили Китай и Японию подписать соглашения, в которых те обязались не защищать свою промышленность. На некоторое время Китай и Япония стали экономическими колониями. В китайских и японских учебниках по истории эти «несправедливые соглашения» не забыты и по-прежнему вспоминаются с негодованием. Африканцы также не забыли аналогичного случая из своей истории: в 1888 году Сесил Родс обманом вынудил вождя Лобенгулу передать ему чрезмерные права на африканские земли. Лобенгула впоследствии обращался к королеве Виктории с протестами, но безрезультатно.
С 1990 года торговые соглашения ВТО со странами третьего мира вернули нас во времена «несправедливых соглашений». Слово империя вновь перестало считаться ругательным. Когда я слышу рассказы очевидцев о том, как в Африке ведутся переговоры о производстве экологически чистых продуктов, я невольно вспоминаю вождя Лобенгулу и его печальную судьбу.
В 1994 году я познакомился с человеком, который понимал, что опрометчиво отдал в чужие руки права. В составе делегации я приехал во дворец Каронделет в столице Эквадора Кито, чтобы встретиться с президентом Сиксто Дюраном Валленом. Президент, по профессии архитектор, был обаятельным и представительным человеком; кроме того, он был последним президентом Эквадора, которому удалось возглавлять страну все положенные по конституции 4 года. Но в день нашей встречи он был в ярости. Некоторое время назад, в обмен на обещания крупных грантов и займов, мировые финансовые организации убедили его отменить промышленные тарифы в Эквадоре ради того, чтобы специализироваться на поставках бананов в мире. Процесс деиндустриализации привел к безработице и снижению реальных зарплат в стране. Собственно говоря, я как раз приехал в Эквадор с группой специалистов для того, чтобы организовать микрозаймы и помочь в создании новых рабочих мест. Гранты и займы так и остались обещаниями, рассказал президент; кроме того, незадолго до нашего появления ему стало известно, что Европейский союз ввел высокие налоги на импорт эквадорских бананов. Эквадор как производитель бананов был и остается гораздо эффективнее, чем бывшие французские или английские колонии, не говоря уже о производителях бананов на Канарских островах и в Греции. Обложив налогами эквадорские бананы, но не бананы из Европы и ее бывших колоний, Европейский союз по сути возложил издержки по субсидированию неэффективных производителей бананов на самого эффективного их производителя — Эквадор[75]. Дюран Баллен понимал, что его обманули, но обрабатывающая промышленность, которой пожертвовал он и его предшественники, уже была потеряна безвозвратно. Я с интересом ждал выхода мемуаров Баллена[76], чтобы узнать, написал ли он правду об этом некрасивом событии. Однако книга была посвящена в основном войне между Эквадором и Перу, пришедшейся на время его президентства. Он предпочел, чтобы его запомнили как президента, воевавшего с Перу, но не как виновника деиндустриализации и падающего уровня реальной зарплаты в стране.
Этическое обоснование колониализма — идею, что у колонизаторов есть моральное право не давать другим странам развиваться выше уровня производителей сырья, мы впервые встречаем в экономической теории Рикардо. До него экономисты сходились во мнении, что колонизаторы сознательно держат колонии в бедности. Английские экономисты иногда оправдывались, что «если все это делают, то и мы вынуждены поступать так же». Немецкий экономист XVIII века Иоганн Генрих Готтлоб фон Юсти считал, что колонии скоро осознают, что их обманывают, и поднимут бунт, чтобы иметь возможность построить собственную промышленность. В случае с Америкой, которая взбунтовалась и освободилась от власти Англии в 1776 году, он оказался прав.
