Как бездомная собака - [16]

- Жак тебе не пишет, но не сомневаюсь, он очень любит тебя… - пыталась встать на его защиту Сесиль, которая сама ненавидела писать. - Он был идиотом, что женился на женщине только потому, что у нее красивые глаза и хорошая фигура. Но что делать, раз они счастливы?

Роза вздохнула:

- Флора так говорит о марокканцах, - просто возмутительно! Ну, посмотрим на месте. Я еду двадцатого октября через порт Вандр. Уже забронировала себе место и получила билет, - добавила она ласково, чтобы смягчить впечатление от последних слов (ведь Сесиль могла, чего доброго, попытаться отговорить ее от этой поездки).

- Малыши, по-моему, очень изменились в Рояне: Ги не так нервен, а наша козявочка - само очарование. Я привезла фотографии. Вы увидите, как они прелестны, мои внучата.

По всему было видно, что она счастлива, полна материнской нежности к сыну и внукам. Сесиль не захотела нарушить ее настроение. Эли тут же стала рассматривать фотографии ребят. Пухлые, почти совсем голенькие, детишки были сняты на роянском пляже. Эли, любуясь ими, вскрикивала от восхищения.

- Посмотри, мама, на мою кузиночку Катрин, на моего кузена Ги. Как они прелестны! - Да, это были ее кузены, она чувствовала, что богата родственниками.

- А маме ты ничего не привезла? - на ухо Розе шепнула девочка.

- Конечно привезла. Дай-ка мне другую коробку,

Бабетта. - Роза вынула из нее жакет простого покроя из мятой желтой шерсти и элегантную серую юбку.

- Но для чего это? - жалобным тоном протестовала Сесиль. - Для чего ты мне это купила? Я не отрицаю, что все очень красиво, но мне это совсем не нужно.

- Как это не нужно? Тебе зимою нечего надеть. А этот костюм тебе пригодится и для автомобиля, и для школы. Примерь.

- Завтра. Я уже два раза меняла платья ради тебя, ты же не захочешь, чтобы… - Сесиль ненавидела переодеваться.- Ты преувеличиваешь, - у меня, по крайней мере, пять - шесть платьев и костюмов в полном порядке.

- Сшитых шесть или семь лет тому назад.

- Они еще в прекрасном виде.

Обсуждение с Сесилью туалетного вопроса было всегда делом щекотливым. Она привыкала к своим платьям только через год или два, и они всегда казались ей свежими и не вышедшими из моды. Роза прибегала к разным уловкам, чтобы освободиться от них или их переделать. Случалось, что Сесиль замечала на Тоньо штанишки, сделанные из материи знакомого ей узора: «У меня как будто есть такая юбка?» - спрашивала она Розу. «Была», - говорила смеясь Роза. Следовал град упреков. Сесиль, которая никогда никому не отказывала в деньгах, которая так охотно раздавала цыплят со своего птичьего двора, плоды из сада, куски солонины или мяса, становилась настоящим скаредом, когда дело доходило до платьев. Она даже злилась на Розу и упрекала ее в мотовстве, а та не мешала ей высказаться, не обращая на ее слова никакого внимания. Эли, всегда согласная с Розой, не осмеливалась вмешаться, потому что гнев Сесили обрушился бы на нее. Сесиль в этом отношении походила на своего отца: она очень не любила тратиться на «тряпки» и годами носила платья.

Все же она надела теплый жакет, почувствовала себя в нем уютно и не стала его снимать.

Она была смущена и подошла поцеловать Розу, не желая ее обидеть, особенно в день ее возвращения домой.

- Ты вечно занята мною, - сказала она жалобным тоном, - ты все делаешь для меня; я становлюсь ужас-ной эгоисткой, и по твоей вине. Ты ведь прекрасно знаешь, - сколько бы я ни протестовала, я все же очень довольна твоими подарками. Когда подумаю, как я буду без тебя, Роза… А ты хочешь уехать на целую зиму… Всю зиму я буду одна.

- Ты не одна, у тебя есть маленькая Эли, которая занимает такое место в твоей жизни.

Девочка смотрела на мать, ожидая слов, которые та должна была бы произнести, но Сесиль медлила с ответом, и Эли бросилась к ней на шею:

- А я, мамочка, а я!

ГЛАВА VIII

Только после того, как уснула Бабетта, причем девочка засыпая больше ласкалась к тете Розе, - ведь это тетя Роза привезла ей такое чудесное пальто, ведь тете Розе был поставлен такой грозный диагноз, - только после этого обе женщины удалились в комнату Розы и смогли поговорить по душам.

Роза Виньоль была прирожденным педагогом. Занятия с детьми составляли многие годы подлинный смысл ее жизни. Но зрение ее настолько ослабло, что ей пришлось прежде времени расстаться со школой. Однако Роза всегда с удовольствием встречалась со своими бывшими коллегами по Тулузскому лицею. Кое-кто из них переменил место работы, другие ушли в отставку, появилась молодежь. Она рассказывала Сесили, которая их знала в качестве преподавателей или товарищей по работе, новости об остававшихся еще в Тулузском лицее. Одна преподавательница получила повышение по службе, несмотря на большое количество кандидатов, другая потеряла мать, у третьей родился ребенок. Жизнь в Тулузе продолжалась и без них. Учитель истории, занимавший Розину квартиру, был назначен в Париж.

- Значит, у тебя новые жильцы? - спросила Сесиль.

- Да, жена преподает литературу, а муж - английский язык. Они меня просили уступить им комнату, которую я оставила для себя, - им тесновато с двумя детьми. Я отказала; ведь нужно иметь пристанище, когда мы приезжаем в Тулузу; и, кроме того, приятно сознавать, что у тебя есть свой уголок.