Кафкинская стейшн - [7]

Выйдя из оцепенения, суд, перед последним словом и приговором, объявили получасовой перерыв.

В это время в коридоре, напротив двери зала судебных заседаний, сидел Игорь Львович, адвокат с тридцатилетним стажем и видом генерала от правоведенья.

О конкуренции на рынке юридических услуг он слыхом не слыхивал. Стоило ему зацепить гражданина за ухо своим длинным, с зазубринами, языком, и у того не оставалось иного выхода, как заключить соглашение и выплатить гонорар. Однако ж и дело свое он знал хорошо, с этим не поспоришь.

Сейчас он общался со старушкой, затеявшей жилищную тяжбу. Тоном, не терпящим возражений, выговаривал он ей за ошибку молодости, совершенную в начале девяностых.

Ошибка эта заключалась в том, что, вспомнив царя Соломона, она решила приватизировать квартиру в долях, по числу своих отпрысков. Так, что б каждому досталось по справедливости. Каждому и досталось. Кроме нее. Но и сами отпрыски счастливыми собственниками не стали, так как распоряжаться долями могли лишь по общему согласию, которым среди них не пахло. И теперь, кроме того, что они родственники, стали они еще и сторонами в процессе. Непримиримыми антагонистами.

Старушка с адвокатом не спорила, согласно кивала и внутренне была готова расстаться с суммой, за которую тот обещал все исправить. Так что дальнейшее красноречие было ни к чему.

В этот момент перед ним появился Дмитрий Иванович. Там, конечно, много кто появился, но быстро разошлись. Кто с концами, как прокурор, кто по делам, как адвокат. На выходе у него зазвонил телефон и он, закрывая рот рукой, стал удаляться, пока не скрылся за углом. Видимо, важный был звонок…

– Что, закончили? – непринужденно обратился Игорь Львович к без пяти минут осужденному.

– Нет еще. Палата номер шесть, ей богу! – ответил Дмитрий Иванович и без паузы затараторил, поставив Игоря Львовича в непривычное для него положение слушателя. Во-первых, выговориться было необходимо, а постороннему человеку еще и легко. Во-вторых, со своей убежденностью, что дважды два четыре, в этом суде он, как-то неожиданно, оказался в меньшинстве. А поскольку это был все-таки суд, а не палата дурдома, в голову полезли совсем уж дикие мысли: Может, они правы? Может, правда, пять будет?

– Вас как зовут?

– Дмитрий Иванович.

– И вас судят за то, что дважды два пять?

– Да вот же! Как сговорились. Мы с защитником глотки посрывали. И что доказывать приходится, – элементарщину! Каждый первоклассник знает, а они нет.

– Послушайте, но если дважды два четыре, пятью пять двадцать пять, если все так просто, как вы здесь оказались?

– Следователи полицейские, видимо, плохо в школе учились.

– Ага, точно! Целое министерство неучей сидит! А идиот-прокурор за ними надзирает. Один вы умный оказались. Пардон, вдвоем, с вашим защитником. Знаете, сколько будет дважды два.

– Да, получается, что…

– Нет, Дмитрий Иванович, не получается. Иначе бы юристов на физмате готовили. А их на юрфаке, почему-то, обучают. Не знаете, почему?

– Ну, наверное, потому, что не все дела строятся вокруг дважды два?

– Как вам сказать… Формально – нет. Но, по большому счету, все к этому сводится. А, вот, получать нетривиальные ответы, отличные от выводов математики, физики и любого здравого смысла, это и значит – быть юристом.

– Странно. Мне казалось…

– Догадываюсь, что вам казалось. Опасное заблуждение. Да вы сами скоро все поймете.

– Хотите сказать, суд согласится со следствием?

Опытный адвокат посмотрел на Дмитрия Ивановича взглядом профессора, изучающего редкий случай шизофрении:

– Уж поверьте, не первый день работаю. У них не то, что пять, – любые числа, вплоть до трехзначных, проходят.

– И что делать теперь?

– Каяться, признавать вину. Может, еще и сжалятся.

– Так у меня приговор уже.

– В последнем слове покайтесь. Признайте очевидное.

– Очевидное?!! И вы туда же!

Несчастный дурак, – подумал Игорь Львович: И ведь нет никакого способа его переубедить. Только на собственной шкуре прочувствовать сможет. Но поздно будет. Жаль мужчину.

– Давайте, после приговора об этом договорим. – сказал он примирительным тоном. Конечно он знал, – если и поговорит с Дмитрием Ивановичем, то, в лучшем случае, года через два-три.

Вскоре всех пригласили в зал. Сюда же зачем-то зашли еще два судебных пристава. Послушать что ли? – подумал Дмитрий Иванович: Всем интересно стало!

– Ваше последнее слово, подсудимый! – сходу начала судья.

Дмитрий Иванович поднялся со скамьи: Последнее слово… Что ж сказать-то? Он посмотрел на своего адвоката, но тот отвернулся. Слова Игоря Львовича стояли в ушах и просились на язык. Будто гипноз, пропечатались в подсознании: Признать очевидное.

Он еще раз осмотрел собравшихся, их серьезные лица. И вдруг почувствовал задорный, злой кураж: Боже, хоть бы кто улыбнулся. Секта какая-то. Или день непослушания в школе. Люди, опомнитесь! Что с вами? Нет, я не стану одним из вас. Чертов прощелыга: покайся, говорит. Я с удовольствием покаюсь. Только, давайте, я перед этим что-то действительно совершу! ОК?

– Дважды два четыре, дважды два четыре. Это всем известно в целом мире! – на распев проговорил подсудимый, глядя судье прямо в глаза.