Кафе «Ностальгия» - [37]

– Никому больше, клянусь. Прости меня, Марсела, ты же знаешь, какая я врунья. – Она повернулась к Лули: – Я соврала, думала, что так ты быстрее одолжишь мне свои лакированные туфли, я хотела только заработать твое доверие.

Лули ничего не ответила, наоборот презрительно отвела взгляд в сторону. Я сосчитала до десяти, успокаивая себя. Прошло три года с того случая, я выкарабкалась с помощью моих друзей, с которыми мы вместе переходили из класса в класс, заканчивали школу, поступали на подготовительные курсы. Впрочем, среди моих друзей были и другие, более старшие, которые уже учились в технических вузах или даже в университете. Монти-Заика, например, учился в Технологическом институте гражданского строительства. Минерва то входила в нашу группу, то выходила из нее, ее не особенно-то жаловали: она была хвастливой (пыталась блистать интеллектом, хотя умной не была, такие, как она, выучивают до тысячи шестисот семидесяти трех страниц словаря «Лярус» только для того, чтобы поразить и унизить других), лицемерной, лживой и вдобавок стучала на всех преподавателям. Но благодаря мне она могла появляться на наших вечеринках – я всегда настаивала на том, чтобы у нас бывали и другие, а под другими я имела в виду прежде всего ее. Я делала это, возможно, потому, что чувствовала себя обязанной ей, ведь она была свидетелем той несостоявшейся встречи (надо же как-то это называть, ведь свидания так никогда и не произошло) между мной и Хорхе, взрослым сорокалетним мужчиной с усами, которого сожгли заживо.

– Я не слышу, ты говоришь слишком тихо. Так это в самом деле вранье? – допытывалась я, краешком глаза наблюдая за Лули; нужно было совершенно четко дать понять: все, что Мина наболтала, было одной из обычных ее небылиц.

Лули подметала осколки ваз, смешанные с пылью мокрые цветы – все это стало одним грязным месивом. Она начала напевать модную песенку, чтобы заглушить боль в плече, песенку Леонардо Фабио:[140]

Сегодня я срезал цветок, а на улице дождь,

Я ожидаю любовь, а на улице дождь,

Люди спешат и куда-то бегут,

И город пустынен, ведь на улице дождь.

Я почувствовала облегчение, когда поняла, что Лули совсем нет дела до того, случилась ли рассказанная Миной история на самом деле или нет. Она старалась показать изо всех сил, что поглощена уборкой, хотя было ясно, что ей доставляет огромное удовольствие слышать нашу ругань. Она прекратила петь и сказала:

– Ну, надеюсь, теперь у тебя нет сомнения в том, кто твоя подруга. Лицемерка – вот кто она такая.

– Так это ложь или нет, Мина-из-Какашек? Отвечай быстро и не выводи меня из себя, – снова повысила я голос.

– Ну, ладно, я же сказала, что да, – неохотно выдавила из себя подлиза.

– Что «да»? – я ущипнула ее за руку.

– Ой, перестань. Да, я все это придумала. И прошу у тебя прощения.

– Ладно, я верю. Вот так-то лучше. Помнится, в ближайшую субботу вечеринка на крыше у Монги, Ты прекрасно знаешь, что от меня зависит, пригласят тебя туда или нет, – пригрозила я без всякого колебания. – А ведь Монги может пригласить тебя потанцевать с ним.

Честно говоря, я не понимала, почему Мина так зависит от меня, когда все должно быть как раз наоборот: это она знала мою сокровенную тайну. В общем, я тогда прекратила ругань и принялась помогать Лули прибирать комнату. Мина несколько раз сказала «до свидания» Лули, но та никак не отреагировала на это, и Мина вышла, хлопнув дверью. Лули и я переглянулись и, давясь смехом, выбежали на балкон. Минерва вся в слезах уже переходила улицу Соль.

– А ты мне не верила. Она ябеда и изрядная дура, к тому же с комплексом расистки. И потом, разве ты не знаешь, что она обычно путается со всякими типами? Помнишь, в прошлом году она все жаловалась мне на Кики? Не помнишь, да и ладно. Словом, он попользовался ею, а потом бросил ради Дании.

Лули отерла с ладони грязь, и тут ее взгляд задержался на человеке, идущем по улице.

– Смотри, Отто, инженер, мне он нравится, какой красивый, жаль, что недавно женился, и сыну уже год. Вот так-так, вот так-так! Не хочу связываться с женатиками, да еще и дети у которых!

– Правильно делаешь, – проговорила я, и голос мой дрогнул.

Отто посмотрел на наш балкон и плутовато улыбнулся. Он напомнил мне Хорхе, поскольку тоже носил усы, но у Отто волосы были длиннее, почти до плеч. Я рванулась в квартиру и увлекла за собой Лули. А она уже махала ручкой в чересчур горячем приветствии.

Каждую субботу мы устраивали вечеринки на крышах. В один день это была крыша моего дома, в другой – дома, где жила Вивиана, в следующий раз вечеринка проходила у Папито, потом у Дании, или Аны, или Ньевес. Самые большие вечеринки мы устраивали на террасе у Андро, мы приберегали это место для исключительных событий, например, каждый Новый год мы справляли именно там. Андро доставал рождественские украшения колониальных времен, гирлянды с цветными лампочками, которые его мама отваживалась извлекать из целлофановых мешочков только в ночь на Рождество, праздновать которое было запрещено, – вот и все украшения на наших праздниках. Мы танцевали до седьмого пота, веселились, дурачились, правда, во всех этих дурачествах и играх, в том числе и любовных, далеко не заходили, однако рано начали увлекаться ромом, пивом – словом, алкоголем, хотя я всегда отказывалась от выпивки.