Кадын - владычица гор - [2]

весь покроется, то дряхлым лисом обернётся, в глубокой пещере спрячется. Закручинился народ, роптать стал, туго ему приходилось от зверств людоедовых. А как справиться с ним, не ведал никто. Даже сам хан Алтай печальный да хмурый ходил.

Единственным утешением его была дочь Кадын, что по-алтайски значит «Владычица». Десять лет и десять зим жила она на свете. Даром что маленькая — умная не по годам была. Родившись, Кадын сразу на ноги встала и волосяной аркан в руки взяла. Огненно-гнедого коня с белой звёздочкой во лбу, узды не знавшего, заарканила, заседлала, в седло вскочила, тугой лук на плечо повесила и на охоту поскакала.

Первой стрелой она белку достала, второй — росомаху добыла, а третьей стрелой Кадын-дитя могучего барса — хозяина гор — сразила.

Хан Алтай железную трубку изо рта вынул, с пояса широкий нож снял, наточил о скалу лезвие и шкуру надрезал барсову. Семеро рабов подцепили ту шкуру и содрали так чисто, что сорока на коже клочка мяса не нашла! Жёны Алтая белыми рученьками кожу размяли, размягчили. И сделалась барсова шкура блестящей и мягкой, как шёлк, лёгкой, как луковая шелуха. И сшили жёны Алтая для Кадын шубку пятнистую, золотистую, пушистую, как облако. Хороша была девочка в этой шубке: глаза у неё — точно ягоды черёмухи, щёчки — как маральник[3] в цвету, брови — две круглые радуги. В шесть кос, чёрных, как ночь, ровных, как копья, раковины заморские вплетены, в ушах деревянные золочёные серьги покачиваются, а личико белое, как лунный свет.

Быстрей травы, как камыш, Кадын росла. Матушка её умерла в родах. А наставляла и опекала девочку старуха жёлтая, точно дымом прокопчённая, — шаманка, что в услужении у хана Алтая была. Всегда на ней семь шёлковых халатов надето было: белый, лиловый, красный, синий, голубой, зелёный и жёлтый. Так и шелестели, так и стелились халаты за старухой слоями разноцветными. И прозвали шаманку Мактанчик-Таш, Яшмой то есть. Любила её девочка, как родную мать. Вразумляла Мактанчик-Таш Кадын, как шёпот ветров и шелест трав различать, как говор быстрых рек и эхо седых гор понимать. Обучала девочку шаманка Сутру — книгу судьбы читать, аржан — целебный источник — в тайге отыскивать, Чёрным камнем пользоваться. Магическим камнем тем погоду можно изменить, врага покарать, умершего оживить даже.

Вдвоём шагали они по холмам, по долинам. Большие реки мелкими бродами старуха принцессу переходить учила, мостки через ручьи перебрасывать. На горные перевалы поднимались, вниз спускались, в тайгу наведывались, где по склонам дикие теке-козлы[4] и маралы паслись. Мактанчик-Таш ласково зверям улыбалась, горловые песни им пела, и дикие звери к шаманке, как ручные, шли. Маленькая Кадын только диву давалась да всё за наставницей точь-в-точь повторяла. Горным козлам на спину она руку кладёт, пугливых маралов гладит, кабаргу за ушами чешет. Со зверьём, как с человеком, беседует! Вольные звери ушами шевелят, слушают, речи человеческие понимают.

Старший брат Бобырган тоже сестрицу воспитывал, боевому искусству с младых ногтей обучал. На лету всё девочка схватывала. Из лука со ста зарубками не хуже достославного богатыря Сартапкая стреляла. С томроком — складным ножом, — как заправский охотник, управлялась.

Лучшие кузнецы для Кадын три дня и три ночи мечи с клинками железными, с рукоятями самоцветными ковали. Самые быстрые всадники ветром студёным клинки те калили. Взяла Кадын мечи в руки без усилия, взмахнула ими, точно журавль крыльями, и затмил сверкающий вихрь клинков солнце полуденное. Люди смолкли от удивления — до чего же ловкая девочка!

А ещё была Кадын помыслами чистая и сердцем незлобивая, даром что самого хана Алтая дочь. Стариков почитала, немощных ласковым словом привечала, обездоленных куском хлеба одаривала. Полюбил её народ алтайский и прозвал принцессой.

Глава 2 Третий сын Большой Мааны

Как-то раз гуляли Мактанчик-Таш и Кадын по лесу. Старуха палкой землю ковыряла, корни кандыка[5] и луковицы лилии-саранки[6] в арчимак[7] кожаный собирала.

— Высушу, а зимой в молоке варить буду, авось с голоду не помру, — шаманка крякнула. Маралятина[8] ей давно не по зубам была — все от старости повыпали.

— Что это, уважаемая Мактанчик-Таш? — девочка спросила, прислушиваясь.

— То кукушка кукует. Внимательно её слушай. Если звонко поёт — долгую жизнь обещает. Если глухо — близкую кончину предсказывает.

— Звонко, звонко! — Кадын обрадовалась и ножками в сапожках кожаных, мхом и соломой для тепла набитых, затопала.

— Это мои лета сочтены, а твоя жизнь — длинная, как сказка чорчокчи[9]. Вся впереди.

— Ой, бабуся, а расскажи чорчок-сказку!

— Недосуг мне теперь, — старуха проворчала, из земли луковичку выковыривая. — Зима не за горами.

— Мактанчик-Таш, ну пожалуйста! — Девочка умильно шаманке в глаза заглянула.

— Вот пристала! Сама третьего дня братцу Бобыргану чуть голову мечом быстрым не снесла, а всё сказок требуешь!

— Мы же играли! — Кадын вспыхнула.

— Играли они! Дитё ты неразумное! А кто на прошлой неделе Алмыса-оборотня на полёт стрелы к аилу не подпустил?

— Он овец из отары красть повадился, — потупилась девочка. — Я ж проучить хотела, чтоб неповадно было…