Кадис - [49]

Пока дон Педро откашливался и вытягивал из кармана огромный носовой платок в красно-синюю клетку, дабы прочистить нос и обтереть губы, в гостиной царило торжественное молчание, и все присутствующие не спускали с меня любопытных глаз.

– Дело обстоит так, – продолжал крестоносец, – что ежели сей юноша является с одной точки зрения воплощением всех добродетелей, то с другой точки зрения он чудовище, да, сеньоры, чудовище, опасный враг домашнего покоя, развратитель семейных устоев, бич целомудренной дружбы.

Новая пауза и всеобщее изумление. Пресентасьон смотрела на меня глазами, в которых, казалось, светилась ее душа.

– Какое другое имя заслуживает тот, кто одарен адской силой, способной разорвать давние узы дружбы между двумя особами, узы, которые на протяжении двадцати пяти лет устояли против козней света и дьявольских искушений?.. Да позволят мне присутствующие не называть имен. Вам достаточно знать, что сей юноша, пустив в ход свои чары, околдовал, обольстил и увлек особу, кладезь стойкости, целомудрия и неколебимой честности, насмеявшись при этом над идеальным обожанием человека, который являл собою образец постоянства и щепетильности. Отвергнутый обожатель в тиши оплакивает свое несчастье, а торжествующий юнец беспрепятственно наслаждается несравненными прелестями чудесной красавицы. Но ах! – сколь скоротечны наслаждения в нынешний век! Наступит час, и – ах! – преступники узрят перед собою карающий лик оскорбленного человека, готового отомстить за свою обиду… Теперь судите сами, сколь опасен для неопытных юных девиц тот, кто испробовал свои адские чары и познал торжество в неслыханно трудной борьбе против крепости, доныне еще не знавшей падения. Открыть перед ним двери своего дома – это значит открыть их легкомыслию и коварному соблазну. Вот все, что не убавляя и не прибавляя, могу я сообщить о сеньоре де Арасели.

Пресентасьон была потрясена, донья Мария сидела ошеломленная.

– Сеньора, сеньорита и кабальеро, – начал я, не скрывая своего смеха. – Сеньор дон Педро дель Конгосто введен в заблуждение относительно случая, который он здесь изложил перед вами. Чудесная красавица попала, по всей вероятности, в другие сети, но отнюдь не в мои.

– Я знаю, что говорю, и баста! – воскликнул громовым голосом дон Педро. – Прошу разрешения удалиться, час уже поздний, а мне предстоит еще сегодня погрузиться на корабль с отрядом, который направляется в Кондадо-де-Ньебла, чтобы выступить против французов. Унылая пассивность мне не по нраву, я желаю действовать на благо попранной родины. У нас нет правительства, зато есть генералы. Кортесы готовятся связать по рукам и по ногам нашу страну, дабы отдать ее французам на погибель… Сеньор де Арасели, вы тоже направляетесь в Кондадо?

– Нет, сеньор, на будущий месяц меня назначили в гарнизон Матагорды… Но я также удаляюсь, ибо донье Марии не по душе мои посещения.

– Поистине, сеньор де Арасели, ежели бы я знала… Я ценю ваши достоинства офицера и кабальеро, но… Пресентасьон, выйди. И не стыдно тебе слушать такие вещи?.. Так вот, как я уже сказала, мне желательно выяснить вашу непонятную встречу с моей дочерью на улице. Я надеюсь, что в Испании еще существует правосудие, не правда ли, сеньор дон Тадео Каломарде?[108]

Последние слова графини относились к упомянутому мною выше молодому человеку.

– Сеньора, – ответил тот с улыбкой, растянувшей его и без того огромный рот, – как знаток законов, скажу вам, что дело можно отлично уладить. По долгу службы я привык разбирать любые из ряда вон выходящие случаи, и меня ничто не удивляет. Помолвка состоялась?

– Господи, какой ужас! – воскликнула в неописуемом смятении донья Мария. – Помолвка!.. Пресентасьон, немедленно покинь гостиную.

Девушка не повиновалась.

– Так вот, если помолвка имела место и жених с невестой, любя друг друга, совершили вместе прогулку, а юноша – достойный офицер, к чему тянуть и лицемерить? Пожените их, и дело с концом.

Пылавшее огнем лицо доньи Марии внезапно покрылось бледностью; задыхаясь, не в силах справиться с оскорбленным достоинством, она смежила веки, голова у нее закружилась, казалось, графиня вот-вот лишится чувств.

– Я не ждала от сеньора дона Тадео Каломарде подобной непочтительности, – произнесла она прерывающимся от гнева голосом. – Сеньор дон Тадео Каломарде не знает, кто я; сеньор дон Тадео Каломарде желает действовать по традициям времен Годоя, когда браки заключались по сватовству с целью нажить состояние. Мое достоинство не разрешает мне продолжать беседу. Прошу сеньоров дона Тадео Каломарде и дона Габриэля Арасели покинуть мой дом.

Мы с Каломарде встали. Пресентасьон смотрела на меня, и в ее глазах я прочел немую мольбу: «Возьмите меня с собой».

Когда мы уходили, в гостиной появились Инес и Асунсьон в сопровождении монаха.

– Брат Педро Адвинкула, что это значит? – произнесла донья Мария. – Сможете ли вы объяснить мне наконец необычайное исчезновение девушек?

– Сеньора… нет ничего проще, – весело ответил монах, который, к слову сказать, был еще молод. – Они шли по городской стене… Вдруг летит снаряд… бедный дон Пако! Больше о нем ничего неизвестно… Девушки бросились бежать… Мы приютили их в монастыре… дали им воды и вина… Бедняжки, они так перепугались… Донью Пресентасьон так и не удалось разыскать.