Кадетская история - [3]

Я, как лежал с учебником по физике, так и прикорнул, как из забытья меня вырвал крик:

— Шпаки наших бьют!

Когда подскочил, то увидел, как Карамышев показывает рукой за казарму и поясняет:

— Тот, в наколках, рыжего за казарму повел, чтобы одежду отобрать!

Пацаны мгновенно подорвались и кинулись туда. Рыжий сопротивлялся и пытался отбиться от троих отморозков, но те повалили его на землю, двое держали, а третий пытался расстегнуть и стащить рубашку с абитуриента.

— Вон они! — радостно заорали пацаны, рванув на выручку товарищу. Шпаки, увидев несущуюся и орущую толпу, готовую разорвать их на части, бросили жертву и кинулись наутек.

— А ты молодец, молоток! — похвалил рыжего Олег из Находки, — Только зачем ты с ними сюда пошел?

— Да он один был, — вытирая с разбитого лица кровь, пояснил рыжий, — говорит, пойдем, поговорить надо…

— А ты уши и развесил, — засмеялся Олег, — ладно, всем наука будет, чтобы держаться вместе… Так что, пацаны, давайте договоримся, что никто со шпаками больше не общается, а если они снова появятся, то отлупим их так, чтобы забыли дорогу сюда!

* * *

Этого момента все ждали с нетерпением и страхом. Когда после каждого экзамена вывешивают списки с указанием результатов. Когда кто-то находит себя в списке выбывших… И плачут мальчишки. Конец мечте всего детства…

— Прощайте, пацаны! Все равно я буду офицером! Так что еще свидимся!

— Прощай! Удачи…

Последний экзамен — последний список. Ур-ра! Поступил! Телеграмма маме: «Поступил!».

— Коренев!

— Здеся…

— Не здеся, а надо отвечать — я! — сердито поправляет старшина четвертой роты прапорщик Шарапов, — Твоя кровать — вот, получи постельное белье, одеяло, обмундирование, сапоги, подшивочный материал…

— Карамышев!

— Я! — самодовольно улыбается тот, оглядываясь на меня.

— Получай…

Да как же пришить такие плотные погоны? Их и иголкой не проколешь? Ага, надо чем-нибудь давить… Наконец-то, пришил! Три иголки сломал! С нетерпением надеваю китель, с гордостью подхожу к зеркалу. И чуть не плачу от обиды — столько усилий, и все зря?!.. Один погон явно закошен назад. Снова иголки, нитки…

Как все-таки здорово, что мы вдвоем с Карамышевым попали не только в одну роту, но и в один взвод! Четвертый взвод четвертой роты! Рота занимает половину двухэтажного корпуса, который в царские времена являлся не чем иным, как конюшней, о чем свидетельствует силуэт когда-то огромных ворот, впоследствии заложенный кирпичом. На первом этаже расположены спальное помещение, умывальник, туалет, каптерка, бытовая комната. На втором — канцелярии офицеров роты и учебные классы на каждый взвод. Широкий холл на втором этаже является одновременно и местом проведения собраний роты. На стенах висят плакаты с портретами видных военачальников, руководства страны, но на самом центральном месте — Суворов!

Мы заворожено перечитываем титулы великого полководца — Рымникский, светлейший князь Италийский, граф Российской и Римской империи, генералиссимус российских сухопутных и морских сил, фельдмаршал австрийских и сардинских войск, сардинского королевства гранд и принц королевской крови. А в соотношение потерь в италийской компании вообще не верится. На семьдесят пять убитых врагов приходился убитым только один русский солдат!

Образованность Александра Васильевича поражает. Прекрасно владел математикой, отлично знал военную историю, изучил семь иностранных языков! И за всю свою жизнь не проиграл ни одного сражения!.. И заворожено переписываем в свои записные книжечки девизы великого полководца: «Русские не сдаются!», «Русские не отступают!», «Победи себя, будешь непобедим!».

Командир взвода майор Руденков собрал взвод в учебном классе и доброжелательно посмотрел нам в глаза:

— Да, нелегкую вы себе выбрали жизнь, — и тоскливо вздохнул, — я в Ленинграде в военном училище учился, с балериной дружил… Нравились друг другу, а вот вместе — не судьба… Вся служба по дальним гарнизонам, то на Севере, то в тайге… Что я ей мог предложить? Бросить искусство? Так вот и расстались. Не пугаю вас, просто хочу, чтобы каждый знал, что может ожидать в будущем…

На этом добрые слова закончились. Начался курс молодого бойца. Самым легким были кроссы и занятия на спортивном городке. Но почему-то главное внимание отдавалось офицерами строевой подготовке.

— Делай р-раз! Так, держим ногу, держим! Суворовец Ветошкин, выше ногу, расстояние до земли должно быть тридцать пять-сорок сантиметров! Делай два! Плечи шире! Хилев! Куда подбородок опустил, выше, еще выше! Во-от! Молодец!

И кружится голова от палящего дальневосточного солнца. И стягивает мышцы ног от перенапряжения.

— Носок тянуть вперед! Сильнее! Выше ноги подняли! Коренев, чего сгорбился? Еще распрямись!

Да зачем же я вообще на свет народился?… Сжаты зубы — не сдаться, не сломаться…

Облегчение — только вечером, когда снимешь с уставших ног сапоги, с грустью посмотришь на свои мозоли, развесишь на табурете такие запашистые портянки… А ответственному по роте командиру первого взвода майору Слаквичеву все неймется.

— Рота! Строится! Товарищи суворовцы, долго. Разойдись! Строиться! Разойдись! Строиться!