Кадамбари - [8]
Неподалеку от обители, в одном из уголков леса, зовущемся Панчавати, жил некогда Рама{71}, который, повинуясь воле отца, отказался от царства, а затем положил конец лживому блеску славы Раваны; жил счастливо вместе с Ситой в красивой лиственной хижине, сложенной Лакшманой, и услужал великому Агастье. И хотя Панчавати давно уже опустел, деревья, на которых застыли в неподвижности стаи голубей, кажутся все еще застланными клочьями дыма от жертвенного костра Рамы, а ветви лиан светятся розовым блеском, словно бы почерпнув его из ладоней Ситы, когда-то срывавшей с них цветы для жертвоприношения. Здесь воды океана, которые выпил, а потом изверг из себя Агастья, словно бы распались на несколько окрестных озер. Здесь лес сияет красным убором свежей листвы, как если бы деревья пропитались кровью бесчисленных воинов Раваны{72}, сраженных ливнем стрел могучего сына Дашаратхи. Здесь старым ланям со стертыми от возраста рогами, которых некогда вскормила Сита, в глухом рокоте туч, напоенных дождевой водою, все еще слышится полнящий пространство трех миров звон лука божественного Рамы, и они прекращают жевать траву и печально рыскают грустными, влажными от слез глазами по всем сторонам света, ставшим для них теперь пустыми. Здесь в давние времена золотая антилопа{73}, словно бы подученная своими сородичами, убитыми на охоте Рамой, увела его далеко от дома и обрекла на разлуку с Ситой. Здесь Рама и Лакшмана, печалясь из-за утраты Ситы, хотя она и предвещала гибель Дашагривы, попались в руки демона Кабандхи, словно луна и солнце в пасть Раху{74}, и этим повергли в смятение все три мира. Здесь, срезанная стрелой сына Дашаратхи, пала на землю огромная рука демона Йоджанабаху{75}, и напуганные отшельники чуть не приняли ее за туловище змея Нахуши, приползшего умилостивить Агастью. Здесь и сегодня лесные жители любуются обликом Ситы, который, дабы утешиться, нарисовал в своей хижине Рама, и им кажется, что она вновь восстает из земли{76}, стремясь повидать обитель, где когда-то жила вместе с супругом.
Поблизости от обители Агастьи, где события прошлого и сейчас еще живы у всех в памяти, есть озеро по имени Пампа — безбрежная, бездонная, бескрайняя сокровищница вод. Это озеро кажется вторым океаном, созданным Брахмой по наущению Варуны{77}, который разгневался на Агастью за то, что тот посмел выпить океанские воды. Оно кажется небом, которое в день гибели мира оторвалось от привязи к восьми сторонам света и упало на землю. Оно кажется пропастью, заполненной водою, из которой Великий вепрь поднял на своем клыке земную твердь. Гладь этого озера то и дело колеблют груди-кувшины весело резвящихся в нем жительниц гор; на нем цветут белые и голубые лотосы; от капель нектара, сочащегося из раскрытых бутонов лилий, оно все в разноцветных разводах, которые похожи на узоры павлиньих хвостов; на его поверхности светлые лотосы становятся темными из-за облепивших их черных пчел; на нем слышатся радостные крики цапель и громкое гоготанье гусынь, опьяневших от цветочного меда; по нему расходятся веером шумливые волны, поднятые крыльями сотен водяных птиц; оно делает ясный день дождливым из-за тысячи холодных брызг, которые разносит ветер. Оно благоухает цветами, выпавшими из кудрей лесных нимф, которые безбоязненно купаются в его волнах; чарует ласковым журчанием воды в кувшинах, которые наполняют, спустившись на берег, лесные отшельники; усеяно тысячами гусей, которые неотличимы по цвету от распустившихся лотосов, так что их можно распознать только по голосу; белеет сандаловой пудрой, которую смыло с груди жен горцев во время их купания. Густая пыльца с кустов кетаки, растущих поблизости, стелется по озеру коврами, словно песчаные отмели. Вода у его берегов кажется розовой от одежды, которую полощут в нем отшельники. И всегда над ним веет легкий ветерок, который зарождается в листве деревьев на ближних склонах.
Это озеро со всех сторон окружено лесом, который кажется темным из-за сплошной стены деревьев и, словно дыханием лесных божеств, напоен сладким ароматом множества цветов. Кусты в лесу голы, поскольку все ягоды на них обобрал Сугрива, когда, изгнанный Балином{78}, поселился на горе Ришьямука и каждодневно бродил по лесной округе. Цветы в лесу собирают отшельники для жертвоприношений богам; ветви деревьев обрызганы водой, капающей с крыльев птиц, которые взлетают с озерной глади; на земле под сплетенными лианами, встав в круг, танцуют павлины. К озеру на водопой то и дело приходят серые от густой пыли слоны, которые кажутся тучами, принявшими озеро за второй океан и спустившимися, чтобы почерпнуть из него воды. А посреди озера в воздухе парами носятся чакраваки, и крылья их в темном блеске лотосов кажутся черными, будто до сих пор их пятнает давнее проклятие Рамы
