Качество жизни - [41]

— Послушай, Александр Николаевич, — сказала Ирина. — В конечном итоге твоя личная жизнь никого не касается. Меня — меньше всего. Но давай уж доведем дело до конца. Не потому, что я боюсь свою выгоду упустить. Это и тебе надо. Тебя предупредили: проект не на один день. Придется считаться с реальностью. Можешь жить, с кем хочешь, можешь даже жениться, если тебе приспичило. Но чтобы никому не во вред. — Тут она посмотрела на часы. Давай съездим сейчас, это недолго. А потом женись, разводись, пожалуйста. Только, сам понимаешь, без огласки пока. Пусть считается твоей племянницей и живет с тобой на этом основании. Не очень высовываясь. Или квартиру ей снимем. Причем канал снимет, я добьюсь, объясню ситуацию.

— Мне интересно! — вдруг громко сказала Даша, вставая с кресла, отойдя к стене и скрестив руки: наверное, так чувствовала себя устойчивей, тверже. — Мне интересно, почему эта (ругательство) делает вид, что меня тут нет? А? Она тебе кто, Саша? Сотрудница, что ли? А! — воскликнула она с таким видом, будто только что догадалась, — она та самая (ругательство), с которой тебя без меня поженили! Слушайте, девушка! Вы, конечно, в телевизоре там мелькаете и все такое, но Саша меня любит, понимаете? И ради меня он пошлет кого угодно куда угодно, понимаете? Тем более что вы хамски врываетесь в наш дом и ведете себя тут в высшей степени беспардонно!

Момент был драматический, но вспоминаю я речь Даши с почти эстетическим удовольствием: она на ходу искала тон и то казалась совсем простой, нарочито простой, гораздо проще самой себя, то вдруг переходила на сугубую высокопарщину, как рыночная торговка, крывшая громко и нецензурно привередливого покупателя и вдруг вспомнившая, что у нее высшее образование, да еще и гуманитарное.

— Или пусть эта (ругательство) извинится, — обратилась ко мне Даша, или я прямо сейчас уйду. И навсегда, между прочим! Я сказала!

Девушка просчиталась.

Ирина улыбалась абсолютно безмятежно, глядя то на Дашу, то на меня. Извиняться явно не собиралась. Я молчал. Даша все поняла. И решила, если уж не удалось одержать победу, хотя бы отыграться на мне, заодно меня опорочив:

— Гони деньги за услуги, ты!

И опять просчиталась:

— Не было услуг, девушка, — сказал я. — Могу пару сотен на такси дать.

— Обойдусь! Нет, домой поеду, к маме! — заявила Даша, направляясь в прихожую. — У вас тут радиация или что, но вы тут все чокнутые, я вам точно говорю! До встречи в эфире!

Она открыла дверь, но тут же вернулась, подошла к Ирине. Я на всякий случай тоже приблизился.

— Два вопроса можно? — обратилась она к Ирине с подчеркнутой вежливостью.

— Можно.

— У вас на телевидении есть шанс как-нибудь устроиться?

— Смотря кем. У нас работа, требующая квалификации.

— Ясно. Второй вопрос: вы брови так выщипываете, или они сами так растут?

— Сами. Но, если честно, немного подправляю.

— Я так и думала. И третье…

— Ты два вопроса собиралась задать, — напомнил я.

— Это не вопрос, не мешай! — отмахнулась Даша, нагнулась и достала с нижней полки журнального столика телевизионный журнал, на обложке которого была изображена Ирина (когда она успела его углядеть, интересно?).

— Подпишите! — протянула она журнал Ирине. — Только с моим именем. Даше. А то не поверят.

«Даше!!!» — крупно начертала Ирина поперек своего лица. И расписалась.

— Ну, и все. Будьте здоровы.

Когда хлопнула дверь, Ирина встала, подошла ко мне, дотронулась рукой до плеча.

— Что с тобой происходит?

— Ну тебя к черту, — сказал я. — Будто не понимаешь?

— Грозный какой. Опять ударишь?

— Могу, между прочим.

Я приподнял руку.

— Ну, ну… — она взяла руку и прижала к своей щеке.

30

«Это была борьба двух тел, каждое из которых желало победить, но так, чтобы победителем оказалось другое тело; и в этой ситуации, наперекор всем законам ведения войны, одержать верх, или, проще говоря, оказаться сверху, еще не означало торжествовать, наоборот, часто повергнутое тело смеялось и исполняло неистовый танец торжества, а тело верхнее недоумевало и никак не могло усмирить нижнее; но потом вдруг оказывалось, что уже все равно, кто и где, и полубезумный взгляд одного из тел без удивления обнаруживал у себя четыре ноги и не находил ничего странного в таком количестве конечностей, как и в том, что в другом месте находится четыре руки, и поневоле приходили сомнения: а мои ли глаза смотрят на это, может, я уже полностью в другом теле, и теперь оно мое, а мое — его; ведь полное ощущение, что я чувствую то, что чувствует оно, а оно то, что я, но вот наступает момент, когда нет совсем ничего, есть только единый и неделимый сгусток протоплазмы, который набухает, наливается блаженной тяжестью в едином и неделимом теле — и вдруг беззвучно, но ослепительно взрывается, и от этого взрыва рушится и разлетается на мельчайшие части весь окружающий мир, а потом, как после любого взрыва, — оседает розовая пыль… тишина… умиротворение… покой…»

Нет, это не Темнова и не Ликина, до таких высот я не опускался. Это подлинная цитата из подлинной книги писательницы Серовой, которой на самом деле в природе не существует; книга называется «Голая королева».