Кабул на военном положении - [41]

А это означало, что самозваную Дженнифер Стэнфорд раскусят и весь план с треском провалится.

Навстречу Мавросу шагнул бородач с автоматом в руке, заступая ему дорогу. Но греку было не до шуток.

– Где маршал? – рявкнул он. – Мне нужно срочно видеть его!

Несколько оторопевший громила ткнул пальцем в сторону казармы охранников за оградой виллы.

– Инжа[25].

Элнас толкнул дверь. От гашишного чада у него сперло дыхание. В тесной комнатенке ютилась дюжина мужчин. На нарах лежал некто, закутанный в белое одеяло. Маврос не сразу узнал Селима Хана. Одетый в афганское платье, он лежал бесчувственный. Лицо его приобрело землистый оттенок.

– Селим!

Веко приподнялось, открыв глаз, испещренный кровяными жилками, и вновь опустилось. Кто-то из охранников пояснил:

– Он очень устал и очень опечален. Он потерял лучших людей.

Пожав плечами, Маврос пробурчал:

– Если бы это были лучшие, они и справились бы лучше!

Нагнувшись над лежащим, он потряс его. Вождь нехотя сел на нарах и воззрился на Мавроса. Элиас бросил ему по-русски:

– По твоей вине мы по горло в дерьме, азиз рафик!

Селим Хан безнадежно махнул рукой и промолвил, запинаясь:

– Я потерял людей, которыми очень дорожил.

Кипя яростью, Маврос склонился над ним:

– Неужели ты не понимаешь? Он наверняка заподозрит неладное. Эта Биби Гур показала ему могилу австралийской журналистки! Он сразу даст отбой. Я знаю его, он – настоящий профессионал. Из-за этой моджахедки он проскользнет у нас меж пальцев и покинет Кабул.

Селим Хан пожал плечами – в голове у него начинало проясняться – и возразил:

– Ерунда! Работу делает не он.

Грек бешено топнул ногой и сказал, отрубая слова:

– Нет, не ерунда! Надо сделать так, чтобы никогда не дознались, кто готовил операцию, потому что если это случится, последствия будут такие, что даже подумать страшно! Надо подстроить так, чтобы вина пала на империалистов. Надо немедленно брать этого агента ЦРУ!..

Селим Хан возразил:

– Но есть женщина с австралийским паспортом!

– Этого мало. Если начнется дознание, может открыться, кто она на самом деле. А он – не поддельный. Кроме того, может случиться, что ХАД заинтересуется им и нами тоже.

– Но послушай, – вскричал Селим Хан, – мертвецов уже не воскресить! Чего ты хочешь от меня?

– Замани его к себе и не отпускай. Это легко сделать, достаточно сказать, что ты решил перейти на другую сторону. Когда нужно будет, мы его выпустим. Президент ответил на твое приглашение?

– Да, все в порядке!

Невыразимое облегчение вернуло мир в душу советского агента. Все строилось на уверениях Селима Хана в дружеском расположении к нему Наджибуллы. Если бы президент отказался приехать к нему, сорвалась бы вся операция.

– Ты уверен, что он приедет?

– Можешь не сомневаться. В ближайшую пятницу, на собачьи бои.

Конечно, было бы лучше, если бы встреча произошла на вилле Селима Хана. Ну, ничего, и так сойдет. Теперь надо позаботиться о том, чтобы отвести от себя непосредственную угрозу.

– Начинай действовать! – настойчиво сказал Маврос. – Немедленно!

Закрыв глаза, Селим Хан молчал. Он и не подумает похищать агента ЦРУ прежде, чем тот передаст ему два с половиной миллиона долларов!

– Завтра утром, – объявил он наконец.

Элиас Маврос, читавший мысли вождя, готов был задушить его. Эти племенные вожди все отличались ненасытной алчностью. Грек вплотную приблизил лицо к лицу Селима Хана и прорычал:

– Ты станешь президентом Афганистана, а тебя волнует горстка долларов! Безумец и глупец! Когда ты займешь эту должность, у тебя будет все, чего ты пожелаешь, – и женщины, и деньги. Делай, как я говорю!

Селим Хан хранил упрямое молчание. Женщин у него было больше, чем требовалось для удовлетворения его потребностей. Но кто же отказывается от денег, особенно от долларов? Он понимал, что даже вознесшись на вершину власти, будет окружен не только друзьями и что Афганистан – страна бедная. Чтобы успокоить гостя, Селим Хан проворчал:

– Я пошлю ему приглашение. Приходи завтра утром.

Видя, что ничего поделать нельзя, Маврос отправился, наконец, восвояси, терзаемый тревогой. Его великолепный план разлезался по швам. Нужно было во что бы то ни стало вновь скрепить отдельные его части, иначе его ждало позорное возвращение в Афины. А если этот грандиозный заговор откроется, он и ломаного гроша не даст за свою шкуру. Наталья, не моргнув глазом, всадила бы ему пулю в голову, если бы получила такой приказ. Они были союзники, но не друзья.

* * *

Не чуя себя от радости, Курт Шпигель пробегал глазами ленту, выползавшую из телекса. В яблочко! За разоблачение матерого агента ЦРУ, направленного с заданием в Кабул, он наверняка получит новую нашивку на мундире. Но дело было такой важности, что он обязан был доложить начальству.

Он ознакомился с биографией Малко Линге и рассмотрел фотографию, переданную бильдаппаратом. Никаких сомнений: Малко Линге и Матиас Лауман – одно и то же лицо! Сложив материалы в папку, он вышел во двор и сел за руль служебной "волги". Вот обрадуется полковник Тафик! Это казалось настолько невероятным, что в его душу закралось на миг сомнение. Может быть, это провокация или соглашение между разведслужбами великих держав? Как мог такой ас, как Линге, полезть в западню? Вдруг ему пришло в голову, что агент располагает, вероятно, возможностью выскользнуть у них из рук. Нужно было действовать, и действовать безотлагательно.