Кабинет восковых фигур - [2]

Все наши поиски ни к чему не привели. Говорили, будто его вместе с Мохаммедом Дарашеко видели на одной из железнодорожных станций. Через несколько лет из Италии пришло сообщение: там был найден изуродованный труп иностранца по имени Тома Шарнок, которого раньше часто видели вместе с ребёнком и мужчиной восточной наружности. Дарашеко и ребёнок исчезли без следа.

Где мы только не искали — всё без толку! И теперь я не верю, что надпись на этом балагане может иметь что-то общее с тем азиатом. С другой стороны, необычное имя Конго-Браун?! Мне не даёт покоя мысль, что Тома Шарнок раньше неоднократно его упоминал. Но ведь Мохаммед Дарашеко был персом очень знатного происхождения и обладал поразительными знаниями во многих областях науки! Что общего у него с кабинетом восковых фигур?!

Может быть, Конго-Браун был его слугой и теперь спекулирует на имени хозяина? — предположил Синклер.

Возможно! Надо всё выяснить. Не удивлюсь, если узнаю, что это он внушил Тома Шарноку идею украсть собственного ребёнка, а может, даже помог привести её в исполнение.

Лукрецию он ненавидел всей душой. Из некоторых случайно обронённых ею слов я заключил, что он постоянно домогался её, но она его отвергала.

Хотя, по-видимому, должна была быть и другая, куда более страшная причина, породившая столь необычную жажду мести Дарашеко! Но из Лукреции больше не вытянуть ни слова — она начинает страшно волноваться, почти лишается чувств, стоит мне только коснуться этой темы.

Дарашеко стал настоящим демоном этой семьи. Тома Шарнок целиком и полностью подчинился его воле и не раз признавался нам, что считает перса единственным живым существом, посвящённым в ужасные таинства некого древнего искусства. Ради каких-то своих, совершенно непостижимых целей он якобы мог разделять человека на отдельные части, которые при этом оставались живыми. Мы, естественно, этому не верили, считая Тома выдумщиком и фантазёром, а Дарашеко отвратительным шарлатаном, но нам никак не удавалось найти неопровержимые доказательства…

Кажется, начинается представление! Египтянин зажигает огни вокруг палатки.

Только что закончился номер «Фатима — жемчужина Востока», зрители прогуливались по шатру или же сквозь проделанные в красных матерчатых стенах маленькие окошки рассматривали грубо нарисованную панораму взятия Дели.

Другие молча стояли над стеклянным гробом с умирающим турком, он еле дышал, его грудь была пробита пушечным ядром — края раны опалённые и почерневшие.

Когда восковая фигура поднимала свои тяжёлые веки, из ящика доносился тихий скрежет пружин механизма; некоторые зрители даже прикладывали ухо к стеклу, чтобы лучше слышать.

Мотор у входа работал медленнее, теперь с его помощью приводился в движение похожий на шарманку музыкальный инструмент.

Заунывные, скрипучие звуки сбивчивой музыки казались и громким и глухими одновременно, в них было что-то необычное, протяжное, как будто они шли из-под воды.

Палатка насквозь пропахла воском и копотью керосиновых ламп.

— Номер триста одиннадцать. «Обеа-ванга, заколдованные головы Буду», — прочитал Синклер в своей программке, рассматривая вместе с Зебальдусом стеклянную витрину с тремя отсечёнными человеческими головами, которые выглядели необыкновенно правдоподобно — разинутые рты, вытаращенные глаза — и производили самое отвратительное впечатление.

— Знаешь, а ведь они не из воска! Они настоящие! — удивлённо воскликнул Оберайт и достал из кармана лупу. — Непонятно только, как их препарировали. Удивительно, вся поверхность среза на шее покрыта кожей, или же она срослась. Но я не вижу ни одного шва! Всё это выглядит так, как будто они выросли сами по себе, как тыквы на грядке, и никогда не были у человека на плечах. Вот если бы приподнять крышку!

— Всё воск, да, живой воск, да, мёртвые головы… слишком дорого и пахнут… фу!.. — неожиданно раздался у них за спиной голос египтянина.

Он незаметно подкрался к ним сзади; его лицо подёргивалось, как будто он изо всех сил старался сдержать улыбку.

Друзья испуганно переглянулись.

— Надеюсь, он ничего не расслышал, ведь всего лишь секунду назад мы говорили о Дарашеко, — произнёс Синклер после недолгого молчания. — Интересно, удастся ли доктору Кройцеру расспросить Фатиму?! В противном случае нам придётся вечером пригласить её на бутылочку вина. Он всё ещё продолжает разговаривать с ней на улице.

В эту минуту музыка смолкла, прозвучал гонг и из-за занавеса послышался пронзительный женский голос:

— Ваю и Данандшая, магнетические близнецы восьми лет, — самое удивительное чуде света. Онипоют!

Зрители толпой повалили в дальний угол палатки, где был устроен подиум.

Доктор Кройцер подошёл к друзьям и остановил Синклера за рукав.

— Я всё узнал, — прошептал он, — перс под чужим именем живёт в Париже, вот его адрес. — Он украдкой показал им крохотный клочок бумаги. — Следующим же поездом в Париж!

— Ваю и Данандшая, они поют! — снова объявил визгливый женский голос.

Занавес распахнулся, и одетое пажом, с каким-то свёртком в руках, неуверенной, шаткой походкой на сцену вышло ужасного вида существо.

Ходячий утопленник, выряженный в разноцветный бархат и золотые кружева.