Кабинет диковин - [6]

– Хорошо, хорошо, я вам верю, специальный агент...

«Как, дьявол побери, его зовут?» – подумала она.

– ...Пендергаст, – закончил за нее незнакомец и добавил, словно прочитав ее мысли: – Мой визит не имеет никакого отношения к тому, что произошло в Юте. Я веду совсем другое дело.

Она снова обратила взгляд на странного посетителя. Тот являл собой этюд в черно-белых тонах и ничем не напоминал тех правительственных агентов, с которыми она сталкивалась на Западе. Этот человек выглядел необычным, если не сказать эксцентричным. В его невозмутимом лице присутствовало какое-то необъяснимое обаяние.

– Я не антрополог, – поспешно сказала Нора, обратив свое внимание на череп. – Кости не входят в сферу моих научных интересов.

Вместо того чтобы ответить, Пендергаст протянул ей череп. Нора осторожно взяла мертвую голову в руки. Ее, как это ни странно, начало разбирать любопытство.

– Но разве в ФБР нет судебных экспертов, которые могли бы вам помочь во всем разобраться? – спросила она.

Специальный агент улыбнулся, подошел к двери, закрыл ее и запер. Затем, подойдя к столу, он снял трубку телефона и осторожно положил рядом с аппаратом.

– Мы могли бы побеседовать так, чтобы нас не потревожили?

– Естественно. Если вам так угодно.

Нора чувствовала, что ее голос звучит слегка испуганно, и за это она злилась на себя. Ей никогда не приходилось встречать столь уверенного в себе человека.

Человек из ФБР расположился в деревянном кресле у стола и небрежно забросил одну из своих тощих ног на другую.

– Мне хотелось бы услышать, что вы думаете о черепе вне зависимости от ваших научных предпочтений.

Нора вздохнула. Может быть, ей вообще не стоит вступать в беседу с этим типом? Что скажет начальство? Скорее всего они будут довольны, что один из сотрудников музея консультирует ФБР. Может быть, это как раз и есть то проявление «публичности», которой так жаждет Брисбейн?

Она повертела череп в руках и сказала:

– Начнем с того, что на долю этого ребенка выпала очень печальная судьба.

Пендергаст сложил пальцы обеих рук домиком и вскинул брови, явно ожидая пояснений.

– Отсутствие шовных сращений говорит о том, что мы имеем дело с юным существом. Второй коренной зуб прорезался только что. Это говорит о том, что ему (или ей) около тринадцати лет – плюс-минус один-два года. Судя по изящным надбровным дугам, это все же девочка. Очень скверные зубы, без каких-либо следов лечения. Это говорит по меньшей мере о небрежении. Два кольца на эмали указывают на замедление роста, вызванного либо двумя периодами затяжного голодания, либо серьезными заболеваниями. Череп достаточно стар, хотя по состоянию зубов его можно отнести к сравнительно недалекому историческому периоду. Во всяком случае, к временам доисторическим он отношения не имеет. В доисторических черепах зубной кариес подобного рода не обнаруживается. Более того, мы имеем дело с европейским, а не с туземным североамериканским типом черепа. Думаю, что представленный вами образец имеет возраст от семидесяти пяти до ста лет. Все это, естественно, является плодом умозрительных заключений. Многое зависит от того, где он был обнаружен и в каких условиях находился. Для точного определения возраста находки было бы полезно провести радиоуглеродный анализ.

Это напомнило Норе о ее собственных проблемах, и она замолчала.

Что касается специального агента Пендергаста, то тот явно ждал продолжения. Чувствуя, как в ней нарастает раздражение, Нора подошла к окну, чтобы рассмотреть череп получше. Через несколько секунд она вздрогнула всем телом, ощутив приступ тошноты.

– В чем дело? – резко спросил Пендергаст и пружинисто поднялся на ноги, мгновенно уловив изменение в ее настроении.

– У основания затылочной кости имеются слабо различимые царапины... – Нора взяла висевшую на шее лупу, поднесла прибор к глазам и, повернув череп сводом вниз, всмотрелась в его основание.

– Продолжайте.

– Это следы ножа. Создается впечатление, что кто-то снимал мягкую ткань.

– Какого рода ткань?

– Такие следы остаются от скальпеля во время патолого-анатомического исследования, – ответила Нора, ощутив огромное облегчение. – Труп этого ребенка был подвергнут вскрытию. Следы остались при извлечении верхней части спинного или всего продолговатого мозга. – Нора положила череп на стол и продолжила: – Но я – археолог. За квалифицированным ответом, мистер Пендергаст, вам следует обратиться к кому-то другому. В штате музея есть весьма опытный антрополог доктор Вандеррайх.

Пендергаст взял череп, положил его в мешочек, и мешочек тут же исчез в складках его одежды. Это было очень похоже на фокус.

– Мне требуется именно ваша археологическая экспертиза. А теперь, – продолжил он, возвращая на место телефонную трубку и отпирая дверь, – я прошу вас проехать со мной в Нижний Манхэттен.

– В Нижний Манхэттен? В местное отделение ФБР?

Пендергаст отрицательно покачал головой.

Нора не знала, как быть.

– Я не могу уехать из музея. У меня еще масса дел.

– Это не займет много времени. Нам дорога каждая минута.

– Но в чем же все-таки дело?

Но Пендергаст молча вышел из дверей и двинулся по длинному коридору скользящей бесшумной походкой. Нора заторопилась следом, не успев придумать очередной отговорки. Агент уверенно прошел по узким лестницам и переходам, столь же уверенно пересек залы «Птицы мира», «Африка», «Млекопитающие плейстоценового периода» и наконец вышел в знаменитую Ротонду.