Каббала - [4]

в сравнительно поздний период она вошла в историю алхимии; ею окрашены многие странные обычаи и верования, которые мы, не совсем отдавая себе в том отчет, называем предрассудками; и, уж во всяком случае, одежды, в которые часто рядится это явление, во многом каббалистические по своему покрою. Если предположить, что за магией, алхимией и астрологией стоит некое сокровенное объективное знание, то это объясняло бы тот особый пиетет, с которым, по крайней мере гипотетически, относятся к Каббале их приверженцы, потому что только через эту откровенно сверхчувственную литературу – с их точки зрения – пролегает дорога к тайне. Это, однако, с позиции теософской. Что же касается вклада в мысль прошлого применительно к жизни и сознанию, то ее притягательность ощущается и в наши дни.

Всесторонне проанализировать Каббалу в плане общего содержания и истории, но с попыткой выявить ее связи с другими явлениями сокровенной традиции, вскрыть ее влияния и значение с различных точек зрения и показать ее вклад в эзотерическую науку о душе – вот задача данной работы. При этом, разумеется, приходится учитывать ограниченность и требования английских читателей, не знающих мертвые и живые языки, на которых, за редким исключением, в настоящий момент доступна каббалистическая литература. Тема относится к области эзотерических учений и, соответственно, излагалась ранними толкователями темным языком: у современного читателя нет и не может быть опыта ее восприятия. Вместе с тем следует помнить, что труд этот предпринят христианским мистиком и предназначен главным образом для мистически ориентированных людей; предлагая на их суд этот материал, автор выделяет те линии умозаключений, которые его особенно волнуют, причем сознательно акцентируя некоторые из них. В Англии непосредственно на эту тему были изданы всего две книги; одна – общий, но вполне удобочитаемый очерк доктора Гинсбурга[3], скорее критического, чем дескриптивного характера и с позиции откровенно враждебной. Вторая принадлежит перу С.Л. Макгрегора Мазерса², но это по преимуществу комментированный перевод латинских источников, и, помимо прочих ограничений, он охватывает лишь небольшую часть обширного массива каббалистической литературы. Данное исследование ставит определенную цель и, надеемся, заполнит то отсутствующее место, с которого открывается широкая перспектива, позволяющая увидеть общую картину не только мистикам, но и тем, кто интересуется философией и историей, кого привлекают неторные пути в мир литературы, куда Дизраэли-старший, несмотря на право первородства, не отважился вступить.

Известия о великой литературе, которая якобы существовала – ex hypothesi – с незапамятных времен в еврейском мире, впервые появились в XV в., когда Пико делла Мирандоле благодаря чистой случайности посчастливилось приобрести у безымянного еврея странные манускрипты, и могли остаться незамеченными, если бы всякое ценное свидетельство прошлого, что попадало в руки этого человека, не приковывало к себе его внимание; те несколько судьбоносных лет, что этот поборник «примирения философов» посвятил поискам и исследованиям своего приобретения, исколесив ради этого всю Европу, не прошли даром. Сам Пико делла Мирандола был посвящен в еврейскую теософию Элиасом дел Медиго, подвизавшимся на кафедре в Падуанском университете; он написал по просьбе Мирандолы два трактата – один о Разуме и другой о Пророках (1481 – 1482), которые, по-видимому, так и не вышли в свет и были написаны на еврейском языке, как и его трактат De Substantia Orbis (1485), опубликованный, однако, в Базеле лишь в 1629 г. Последний трактат был переиздан в Вене в 1833 г. с комментариями Исаака Реджио.

Пико делла Мирандола был, в известном смысле, для своего времени человеком критического мышления: он, например, писал о ложных притязаниях астрологии; но вообще эта эпоха не отличалась критическим подходом к проблеме аутентичности произведений, имеющих репутацию древних по сложившемуся мнению или голословному утверждению, еще менее интересовались в это время проблемой авторства. Кажется, где-то я уже говорил о той опасности, которая подстерегала всякого, вступившего в эту опасную область исследования. В нашем случае, скажем, усомниться в том, что Зогар – этот, несомненно, главный каббалистический кодекс – содержит подлинные высказывания рабби Шимона бар Йохая, в сущности, означало, что далее придется поставить под вопрос авторство Пятикнижия; то есть я хочу сказать, что это открывало столь широкий горизонт для спекуляций, что одно влекло за собой другое.

И однако, близилось время, оно было не за горами, когда сокровище Пико делла Мирандолы подверглось критическому анализу и была сделана попытка отличить поддельный Зогар от подлинного: первый как творение некоего Моше де Леона, появившееся в XIII столетии, и второй, возраст и ценность которого установить невозможно. Это различение целиком остается в области чисто умозрительной, поскольку никто никогда не видел второй Зогар; и, может, в данном месте об этом не стоило бы упоминать, но заметим все же вскользь, что приобретенные Пико делла Мирандолой манускрипты представляли собой, судя по всему, именно то творение, которое на протяжении свыше шести веков было известно как Сефер ха-Зогар. Каталог собранных им кодексов был издан в 1651 г. французским библиографом Гаффарелем