Он протянул длинный, наморщенный нос в кусты, вытащил оттуда вепрёнка, унес его на некоторое расстояние оттуда и, вырыв глубокую яму, спрятал туда найденную добычу, чтобы сохранить ее для будущего пиршества.
Дикие животные хорошо запоминают места своих «сберегательных касс» (как называют эти кладовые охотники) и возвращаются к ним, когда поблизости все спокойно. И когерский медведь отправился на следующий день к своей «кассе».
Когда дикое животное теряет кого-нибудь из близких и ему известно место его гибели, оно приходит туда, чтобы, по выражению индейцев, «оплакивать» погибшего. Когда оно проходит мимо, то сворачивает в сторону, обнюхивает это место, издавая при этом глухие стоны, роет землю и несколько минут трется о нее, а затем проходит дальше. Оплакивание это происходит в первые дни после гибели родича и прекращается после ливня, который уничтожает знакомый запах.
Прошел всего один день после смерти вепрёнка. Мимо этого-места проходила Гризель и свернула к нему, чтобы оплакать погибшего. Тут-то и произошла встреча.
Когда веприца испугается, она издает громкий продолжительный призыв, хорошо знакомый ее племени!. Если же она не испугается, то издает краткий воинственный крик и вступает в борьбу с врагом. Но Гризель сделала ошибку. Она издала воинственный крик и бросилась в атаку. Медведь попятился назад, стараясь улизнуть. Оба ходили кругом, словно не желая трогать друг друга. Медведь, повидимому, не прочь был отказаться от битвы; хотя он был больше и сильнее, но Гризель была взволнована, вспоминая о случившемся на этом месте. Материнская любовь поддерживала ее гнев, и она продолжала нападать на медведя, который попрежнему пятился назад, пока не очутился на открытом месте у обрывистого берега реки.
Гризель, думая, вероятно, что это самое благоприятное место для атаки, набросилась на врага. Медведь нанес ей удар лапой и отскочил в сторону. Если бы удар этот попал ей в бок, он лишит бы ее силы, но он попал ей в плечо и с такою силою отшвырнул ее в сторону, что она пошатнулась; только теперь издала она громкий пронзительный призыв, который должна была бы издать с самого начала.
Призыв на помощь заставляет стынуть кровь в жилах каждого вепря, как стынет она у человека, услышавшего призыв утопающего. Веприца снова повернулась к медведю. Медленно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, выжидали враги благоприятного момента.
Гризель сделала движение вперед, противник ее попятился назад, веприца бросилась к нему, медведь снова попятился, насторожился, вильнув в сторону. Но в ту минуту, когда она проносилась мимо, он нанес ей удар, который опрокинул ее, и она, скатившись с обрыва, стремглав полетела в реку…
Гризель умела хорошо плавать, хотя не любила этого. Она забарахталась в воде и всплыла на ее поверхность, не издав ни малейшего звука, — сильный удар сдавил ее дыхание. Милосердный поток снес ее к самому отдаленному и удобному месту берега.
Кусты зашевелились, послышался голос большого животного, из густой листвы вынырнула на берег огромная рыжевато-черная туша. Фома и Гризель приветствовали друг друга кратким, тихим хрюканьем. Однако на этот раз Фома опоздал — когерский медведь ушел, торжествуя, что одолел взрослую веприцу.
Фермер Пренти рвал и метал. Он обходил утром свой огород, и с языка его срывались ругательства. Латук, свекла и арбузы были на многих грядах вырваны, спаржа оказалась вытоптанной, а капуста вконец испорченной. Сломанная изгородь, многочисленные следы копытец и откушенные куски репы и капусты красноречиво говорили о том, что здесь ночью побывали дикие вепри. Пренти был так возмущен набегом вепрей, что решил организовать погоню за ними. Для этого он пригласил соседа, по имени Холл Билль.
Холл Билль охотно принял приглашение явиться с собаками и увенчать себя бессмертной славой защитника огородов.
Холл Билль явился к Пренти с пятью собаками и сознанием своего высокого общественного значения. Как гробовщик, который распоряжается всем домом во время похорон, Холл Билль с первой же минуты своего появления принял на себя роль командира.
— Го, го! Сразу видно… Вот они, следы. Целое семейство… Пари держу, что это матерой вепрь.
— Папочка! — воскликнула Лизета. — Неужели ты думаешь, что это наш Фома?
— Мне все равно, кто бы там ни был, — отвечал Пренти. — Нельзя допустить такого опустошения огорода… Надо сразу положить конец подобному бесчинству.
Холл Билль продолжал осматривать следы. Это был старый бездомный человек, не способный ни на какую-постоянную работу, страстный поклонник бутылочки, но большой знаток всего, что касалось охоты. И он заявил:
— Целая семья вепрей: длинноносая веприца, выводок вепрят и вепрь величиною с курятник…
Изгородь, окружавшая огород, могла удержать только добродушных коров, но вепрей она неминуемо должна была подстрекнуть к разрушению и грабежу. Такая мысль, вероятно, мелькнула в голове Лизеты, когда она сказала:
— Папочка, почему ты не устроишь настоящего забора, такого крепкого, чтобы ни один вепрь не мог сломать его?
— А кто будет платить за него? — спросил Пренти. — Да и какую пользу приносят вепри? Ни к чему они не годны.
