Кабала - [109]

Тут ее внимание привлекли пачки денег, оставленные Парфенчиковым. Она и не вспомнила, что пару часов назад пыталась вернуть их владельцу. Теперь молодая женщина по-хозяйски взяла деньги в руки и стала пересчитывать. Оказалось, что ее капитал составлял четыреста тысяч рублей, или больше десяти тысяч долларов. «Слава богу, можно начать новую жизнь, — мелькнуло у нее в голове. — Впрочем, извини, дорогая! Не просто можно, а настоятельно необходимо менять себя. Слава богу, что меня уволили. Наконец-то никто не помешает расправить крылья. Я испытываю необыкновенную радость на сердце от новой способности не пассивно воспринимать мир, а творчески приспосабливать его к своим возрастающим потребностям. Пространство и многоликость природы для того существуют, чтобы искать и находить себя, а не тосковать в восьмиметровой комнатенке. С чего начать? Что главное? В моем положении необходимо сразу решать несколько задач: улучшить свой внешний вид, в частности устранить физические недостатки. Пополнить знания, расширить кругозор, начать предпринимательскую карьеру, пересмотреть стандарты жизни, приобщиться к социальной политике. Затем поставить цель стать богатой, жить комфортабельно, уделять внимание своему здоровью, покончить с нерациональным пустым времяпрепровождением. И делать все это надо одновременно, устойчиво вставая на ноги. Итак, первое: найти старую знахарку. Она — кладезь знаний, которые пригодятся мне во многих начинаниях. Цветы, травы, грибы Сибири таят в себе огромный потенциал для бизнеса, здоровья, знаний, превращений. Но почему я раньше обо всем этом не задумывалась? Ведь очевидные вещи! И инвестиции нужны весьма скромные: трудолюбие. Странно! Почему я такая замкнутая, забитая, нерадивая была? Теперь прощайте, малодушие и робость, начинаю жить по-новому. Запамятовала, как звали травницу: Пелагея Ивановна, Полина Ивановна или Прасковья Ивановна? Ах да, баба Нина! Да жива ли она вообще? Если жива, то найти ее несложно. Домик стоял за околицей деревни Стрешнево. Я неплохо помню эти места. Надо торопиться на станцию. Три часа автобусом — и я на месте. Задержусь у старухи на несколько дней. Необходимо восстановить в памяти прежние знания и пополниться новыми. А деньги, куда деть деньги? Отнести в банк? Только банки сейчас на ладан дышат. Кризис — время опасное, доверять финансовым институтам нельзя. Надо взять мой капитал с собой. Кстати, откуда в моем лексиконе появились такие слова, как “финансовые институты”? Бог знает, что со мной творится. Может, наконец, поумнела? С чего бы?»

Тут Лоскуткина вскочила, сняла с гвоздя небольшую дорожную сумку и поспешно сложила в нее пачки с купюрами голубого цвета и собственные немудреные пожитки. Едва она собралась и хотела было выйти, как в дверь постучали. Вначале деликатно, потом все более настойчиво.

«Кто там еще?» — подумала она недоуменно и приоткрыла дверь. На пороге стояли двое. Их лица показались молодой женщине, знакомыми.

— Что вам? — спросила Лоскуткина, не скрывая недовольства.

— Катенька, мы к тебе опять с визитом, — дружелюбно улыбнулся Парфенчиков. Принесли фрукты. Ведь договаривались, что к полудню подойдем.

— Разве? Не помню! Но дело даже не в этом. Я не собираюсь пускать к себе малознакомых мужчин. И вообще тороплюсь на станцию. Уезжаю по срочным делам в деревню.

— Что с тобой, Катюша? Мы же сегодня поутру вместе завтракали. Вот здесь, на полу. Ели свежий торт, пили чай, вспомни. А потом договорились в полдень встретиться, — нарочито недоумевал Петр Петрович, подмигивая Помешкину. — Да и что нынче делать в деревне? Она от кризиса не спасет. Там рука голода еще крепче сдавит горло, а без врача мексиканская болезнь может развиваться весьма опасно. Ты действительно нас не впустишь?

— Утреннее чаепитие? Нечто подобное я видела недавно во сне. Вы что, угадываете сюжеты чужих сновидений? Такие замечательные таланты можно эффективно использовать в бизнесе. Но, к сожалению, у меня нет времени. Если доведется встретиться еще раз, расскажете мне подробней о ваших способностях. Не исключаю, что буду готова вместе с вами их использовать в бизнесе. Предсказания в кризисное время особенно востребованы. Калькулируйте, определите регионы развития, планируйте презентации и рекламные акции. Убеждайте инвестора и публику в ценности своих услуг. Меня могут заинтересовать и другие варианты. А сейчас — пока! Пока! — После этих слов она без доли смущения закрыла перед молодыми людьми дверь.

— Каков рукген, а? Ай да Кошмаров, ай да профессор! — развел руками Петр Петрович. — Я даже испугался таким кардинальным изменениям в давеча простенькой, провинциальной, вечно краснеющей девушке. В ней вдруг вспыхнула энергия масштабного бизнеса, родился воротила Уолл-стрит. С таким народом Россия быстро станет мировым лидером в науке и экономике. Рубль объявят планетарной валютой, а русский — языком общения всех народов. Но я, дружок, подумал совсем о другом: необходимо упросить профессора смастерить нанопилюлю для нас. Для Петра Петровича и Григория Семеновича! Некий русмак чтобы не выращивать этот замечательный цветок ежегодно, не срезать каждую головку со стебля, не набивать мешки на маковых полях, не молоть солому в кофемолке, не раскладывать порционно по ложечкам, не копить по крупицам, не бояться абстинентного состояния, не мучиться в ломках… А принять одну пилюлю и воспалить свое закабаленное сознание навек, до самой могилы. Возможно, она и в потустороннем мире будет действовать, а наши соотечественники тем временем пусть завоевывают города, народы и континенты, владеют миром и всей Вселенной. Меня этот триумф совсем не волнует. Что ты по этому поводу думаешь? Ведь замечательная перспектива! Ой какая роскошная идея! Профессор, где вы, любезный, явитесь… Оч-ка-рик! — страстно взмолился Петр Петрович! — Очень важный момент, яви-тесь! Ну, пожалуйста, ну… Нет, он не придет. Во мне не хватает энергии кукнара. Поторопимся домой, хочу с ним поговорить. Немедленно. Я под сильнейшим впечатлением от его детища. Но мне недостает трех-четырех ложечек. Ох, этот проклятый мешочек, почему его нет со мной? Знаю-знаю, не беру его из-за боязни потерять! Пойдем, ускоряй шаг, переходим на бег… Ну, Помешкин! Не отставай! Хочу русмак! Дайте русмак! Ох, как мечтаю его иметь! Он — моя заветная мечта! — то и дело выкрикивал Парфенчиков, несясь к дому.