Кабак - [33]

Так вот, он велел принести ему калькулятор, туманный взгляд снова стал осмысленным, голос трезвым:

— Гляди, артист. У нас в стране проверять предприятия общественного питания имеют право двадцать девять организаций. Умножаем на четыре — это районная управа, округ, город и федералы. Поскольку по одному мы ходить не имеем права, реже вдвоем, чаще втроем, то умножаем еще на три. Получается 348. В году 365 дней, по выходным не приходим, запрещено. В итоге проверяющих больше, чем рабочих дней в году. Усек? А ты — один. Справишься? Да никогда, даже не мечтай! Поэтому веди себя, как в том женском анекдоте: расслабься и получай удовольствие.

— Ну да, неземное удовольствие, отдавать вам заработанное…

— А посидеть, поговорить, вот так, как сейчас, душевно пообщаться…

Он и впрямь, видно, полагал, что пьянствовать с ним доставляет мне неземное удовольствие. Но устрашающую цифру «348» я крепко запомнил. Да нам и не давали забывать. Приходили, проверяли, обирали как липку. Самые скромные (не по характеру, по должности) удовлетворялись бесплатным обедом и выпивкой, те, кто покруче, напротив — за стол никогда не садились. Зачем им наши напитки? Они попьют во время проверки кровушки, понаматывают нервы твои на кулак, возьмут соответствующий рангу конверт и — до следующего раза.

…Один только единственный раз обошлось без подношений. За несколько дней до новогодних праздников вечером в ресторан ввалилась целая группа людей в милицейских бушлатах. У нас как раз накрывались столы под банкет, Новый год собиралась отмечать крупная фирма, человек шестьдесят. Менты, оставляя на только что надраенном полу грязные лужи растаявшего снега, ринулись прямиком на кухню, у поваров отняли паспорта, вывели их на улицу, запихали в микроавтобус, потребовали на переговоры начальство. И тут я психанул. Бросив на ходу администратору: «Скажите, что ищете меня, потяните время», — запрыгнул в машину и помчался к их районному начальству. С полковником к тому времени я уже был хотя и шапочно, но знаком. Начальник меня выслушал хмуро, пробурчал себе под нос что-то вроде «развели самодеятельность», попросил обождать в приемной. Через стенку я слышал отрывки разговора, властный голос полковника. Потом пытался всучить ему коробку с новогодним подарком. Он остановил меня властным жестом, строго сказал:

— Не меряйте всех одним мерилом, у нас тоже порядочные люди работают.

Когда я вернулся в ресторан, повара на кухне продолжали жарить и шкварить, резать салаты.

* * *

Но этот случай потому мне и запомнился, что был чуть ли не единственным. А однажды, когда я в самом начале своей ресторанной деятельности проявил «непонимание», нас попросту закрыли. Вот так спокойно, даже без злорадства и без лишних слов.

Эти трое, вопреки обыкновению, заявились в субботу. Я, было, начал бормотать, что по выходным не положено, но меня остановили властно-грозным: «Поссориться желаете?» Не проявляя никаких эмоций, выслушали объяснения, что сегодня, в выходной, офис закрыт, уставные документы показать не можем, и вообще, по субботам же проверки не проводятся, вот мы и не готовы. Видно, подивились моему тупому непониманию всего здесь происходящего. Долго пили кофе, заглядывая мне в глаза буравящими взглядами, говорили, что я произвожу впечатление умного человека, а их понять не хочу.

Меня же заклинило. С прямолинейным упрямством повторял, как заведенный: приходите в понедельник. В конце концов им это все надоело. Пошли на кухню, опечатали холодильники, потом на электрощите вырубили и тоже опечатали рубильник. На просьбу разрешить хотя бы вынести из холодильников продукты, лишь усмехнулись. В понедельник по их требованию отвезли документы. В строгом учреждении, где пропуска выписывают, тщательно сверяя паспортные данные, нас продержали часа четыре. В коридоре. Потом позвали в кабинет. Один из давешних проверяющих, наголо обритый, в кожаном костюме, сказал, что сейчас ему некогда, он уезжает на срочную проверку. Когда освободится, посмотрит наши документы. С напутствием «звоните» протянул бумажку со своим телефоном. На наши звонки он не отвечал. Ресторан был закрыт… сорок дней. Люди слонялись без дела, каждое утро приходили узнать, нет ли каких новостей. Новостей не было.

Через сорок дней явились совсем другие люди, сказали что пришли по поручению того самого, в кожаном костюме. С места в карьер заявил, что готов «решать вопрос». Они для виду покрутились еще немного, потом один из них многозначительно прошептал мне на ухо:

— Завтра приеду к вам один, до начала рабочего дня.

Приехал, долго вздыхал, качал головой, чесал затылок с таким остервенением, словно давно не мылся. Часа два, явно с ненавистью двигая авторучкой, заполнял какие-то бланки — чтобы нас прихлопнуть, его коллегам понадобилось значительно меньше времени. Протянутый мной конверт не открывал, только пощупал, определяя плотность. Протянул мне на прощание крепкую ладонь единоборца, произнес определенно с двойным смыслом:

— Можете работать, впредь не нарушайте.

Своим вниманием нас не обделяли, те самые триста сорок восемь работали без устали. Как-то раз, дело было в обед, сидела за столиком неподалеку от барной стойки довольно странная компания из трех человек, двое мужчин и дама. Дама пила водку, один из мужиков — пиво, третий ограничился минералкой. Они уже как бы уходили, когда тот, непьющий, подошел к бармену и попросил продать ему бутылку водки. Пояснил, что сильно торопятся и в магазин заезжать некогда. Протянул деньги, бармен направился в кассу — оплатить. Мужик остановил его нетерпеливым жестом.