Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра - [4]

Такими чужаками были и родители Дарра Дубраули. Откуда они прилетели, где лежали владения их родной стаи, почему они их покинули и поселились в новом месте, – всего этого Дарр Дубраули не знал, потому что они сами забыли об этом сразу, как только смогли: ведь его родители хотели одного – стать своими среди здешних Ворон. Со временем они стали так же презрительно смотреть на чужаков, как и остальные. Но все равно с самого рождения на старших братьев и сестер Дарра Дубраули смотрели с подозрением – всем казалось, будто в них можно усмотреть что-то инаковое, отличное, Ненаше: и один за другим они покидали стаю, чтобы отправиться на поиски братьев и сестер, что улетели до них, или стать чужаками в другом, неведомом месте – если вообще было для них какое-то Другое Место.

В общем, эти Вороны были не слишком похожи на тех, что живут в полях и лесах вокруг моего дома.

Но владения между широкой мелкой рекой и лесом отлично подходили для стаи, какой она тогда была. Почти каждый год по весне река разливалась и затопляла пологие берега, сдерживая высокотравье и рост молодых деревьев. В реке водились моллюски и рыба; когда Лососи шли на нерест, их ловило семейство Медведей, и потом оставались богатые объедки, – а еще можно было найти личинок, и Полевок, и ловких красных Тритонов, и тысячу других обитателей земли. Вороны совершали регулярные налеты на противоположный берег реки и к подножию каменистой горы, густо заросшей лесом, но никогда не забирались слишком далеко; они не углублялись и в сосновую чащу, что начиналась за прибрежными лугами, хоть и считали ее своей землей, сколько хватало глаз. Леса дарили Воронам трупы мелких зверьков, улиток и слизняков, а также яйца и птенцов других птиц, когда приходило для них время, а еще – большие туши, которые можно было расклевать вместе с Во́ронами, когда Волки покончат с добычей. Пропитания хватало на всех, но не более того. Зимой приходилось туго, и Вороны улетали в поисках еды дальше, добирались даже до большого озера, что лежало за вересковой пустошью на по́мрак от их владений, но в другие сезоны они держались поближе к родным местам, которые считали своими по праву. Где-то далеко отсюда жили другие Вороны, с которыми местные не имели дел и которые сами редко покидали свои владения.

Так было всегда, со времен слишком далеких и бесцветных, чтобы их помнить или говорить о них. Говорили Вороны по большей части о погоде.

А потом пришли Люди.

Много лет спустя, несмотря на все изобилие, которое они обрели, несмотря на то, как они расплодились и преуспели, старые Вороны этой стаи иногда говорили: «Лучше бы они оставались за горой и никогда не переходили реку. Лучше бы они вовсе не приходили».

Они могли так говорить, потому что уже выучились этому трюку – думать, что мир может быть не таким, каков он есть, а значит, начали жалеть, что он не таков.

И этот трюк придумал Дарр Дубраули. Так он говорит.

Надел семьи Дарра располагался вдалеке от прочих: родители закрепились там в ранние годы, когда еще были чужаками. Надел оказался не очень богатый. Тут кормились Мать, Отец, Служитель матери (меланхоличный самец, который любил ее с тех пор, как сам был птенцом), сам Дарр и две его сестры – трое птенцов, выживших той весной. Их перо еще не обрело блестящего черного отлива, как у взрослых, и за ними все еще нужно было приглядывать, хотя им самим, конечно, так не казалось. А еще там жил молодой бродяга – осторожно держался в стороне и пока ни с кем не заговаривал; его терпели, быть может, в память о прошлых годах. Осенью Дарр Дубраули вошел в пору, когда его начали выставлять дозорным – не одного, конечно: ему следовало лишь исполнять приказы Матери, Отца или сидевшего на верхушке дерева Служителя. Весь день они все перемещались по своему наделу, ходили по привычным кочкам и ручейкам в поисках чего-нибудь интересного и, если повезет, съедобного. На каждом переходе выставляли дозор – двух или трех Ворон, которые прислушивались к дальним крикам других семей и следили за небом, деревьями и землей, чтобы вовремя увидеть Ястребов, Лис и прочих незваных гостей. Только после обмена привычными кличами: «Все в порядке?» – «Тут все в порядке вроде!» – они спускались на землю и принимались за еду.

Дарр Дубраули любил усаживаться на открытые всем ветрам ветки на самой верхушке самого высокого дерева в округе, откуда он мог высмотреть угрозу за много миль, если бы та, конечно, пришла издалека, чего за его короткую жизнь еще никогда не случалось; обычные угрозы, о которых следовало кричать, всегда оказывались поблизости – будь то Ласка, Лиса или Ястреб. Довольно часто он никого и не высматривал, просто смотрел; иногда он даже забывал поесть в свой черед, разглядывая далекие земли за пределами владений стаи, гадая, что он там видит, но не может понять. Как далеко способна улететь Ворона?

Он повадился пропадать сонными вечерами, когда остальные неподвижно лежали на солнце или дремали в Соснах: когда Мать его звала, Дарр оказывался уже слишком далеко, чтобы услышать. Он очень любил семью и следовал за Матерью и Отцом, как и весной, но всегда был не против оказаться в одиночестве. Когда он улетал далеко, ему нравилось думать, что сюда-то никогда не добирались другие Вороны его стаи.