К западу от заката - [3]

Зельда лениво откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Из-под шарфа, развевающегося на ветру, виднелся едва заживший малиновый шрам. Поймав на себе взгляд Скотта, Зельда повернулась к нему и в шутку показала язык.

Машина остановилась перед единственным в городе светофором.

— Плохо выглядишь.

— Пожалуй, — согласился Скотт.

— Не пьешь?

— Не сплю.

— Перебирайся к нам на недельку. Сам себя не узнаешь.

— Кому-то из нас нужно работать.

— Не говори ерунды, Додо. Мама нам поможет.

— Ей бы кто помог.

Из Трайона они выехали на север, и из низины, где воздух был прохладный и влажный, дорога вновь стала подниматься в горы. За окном промелькнули сначала одинокий издольщик, вспахивающий склон холма на вислоухом муле, за ним — стайка диких индеек и сурок, стремглав юркнувший в нору. С каждым поворотом им становилось друг с другом все легче, и казалось, что когда-нибудь они станут вспоминать этот день как счастливую передышку.

Скотт опасался волновать Зельду раньше времени и потому не спешил рассказывать ей о Голливуде. Жену нужно было подготовить, выбрать для новости подходящий момент. И это не из-за надежды на будущее или страха за нее, просто он знал: дома Зельде будет лучше. Пока все шло хорошо — он не заметил в ней ни малейшего проявления нездоровья. А ведь нужно было еще обсудить приезд Скотти на каникулы. Во время последней встречи в Вирджиния-Бич Зельда была не в себе, и Скотти злилась и грубила ей. Между ними вышла ссора на глазах у всего променада, а он — дурак! — пытался их помирить. С тех пор прошло немало времени, он просил дочь написать Зельде, одновременно испытывая к Скотти сочувствие и желая привить ей ответственность за мать. Но он и сам был безответственным сыном!

И все же он не терял надежду помирить Зельду и Скотти, хотя понятия не имел, как это сделать. Очень многое в его жизни теперь зависело от искусства договариваться, которым он никогда не владел.

Они добрались до перевала и потихоньку поехали вниз. Извилистая дорога серпантином спускалась с горы, петляя крутыми поворотами. Далеко внизу долину делила пополам узкая голубая полоска озера Льюр. Зельда словно пыталась впитать в себя красоту открывавшихся перед ней видов. В небе над скалами хищно кружили ястребы. Скотт следил за дорогой и не заметил, как сзади замаячил туристический автобус — он подбирался к ним все ближе и ближе, пока его отражение не заняло все зеркало заднего вида.

Водитель высунул руку и ударил по лобовому стеклу, словно прихлопнул надоедливую муху.

На звук повернулась Зельда:

— Кажется, он просит его пропустить.

— Здесь не разъедемся, — ответил Скотт.

Он не собирался уступать дорогу и только немного прибавил скорость. Глупить его не заставишь. Крепко вцепившись в руль, Скотт боялся отвлечься хоть на секунду. Скорость была слишком велика для резких виражей. Но автобус по-прежнему теснил их, тормоза еле справлялись, и оставалось лишь удивляться, куда эти экскурсанты так спешат.

У подножия горы дорога выровнялась и снова появилась обочина. Автобус, не унимаясь, опять помигал.

— Вон там удобно, — подсказала Зельда, кивнув на показавшийся впереди придорожный сельский магазинчик. — Пожалуйста, милый, уступи.

Скотт притормозил и заехал на грунтовый участок, подняв целое облако пыли, на них же и осевшей. Автобус просигналил и пронесся мимо. Скотт погрозил ему кулаком:

— За такое надо права отбирать!

К его удивлению, Зельда хрипло расхохоталась, неестественно и наигранно — это был типичный симптом.

— Что смешного? — повернулся к ней Скотт.

— Помнишь Вестпорт? Там ты все время так говорил. Будь твоя воля, всех бы без прав оставил. И чем все кончилось?

Он вспомнил, как шутки ради они с Рингом[7] въехали на машине в пруд. Бедняга Ринг давно уже умер… Все, что происходило тогда, теперь казалось Скотту случившимся в другой жизни, да и сам он был другим человеком — беззаботным, очарованным жизнью.

— Спасибо, что напомнила, — с досадой произнес Скотт.

— Прости, Додо. Ты стал таким чувствительным…

— Даже слишком.

— Ну-у-у, не сердись.

Он и не сердился. А если сердился, то уж точно не на Зельду. Стыдно было сознавать, что гнев легко затуманивает его голову, и в сотый раз он пообещал себе, что будет держать чувства под контролем. Однако стоило Скотту об этом подумать, как они проехали бревенчатый домик, за открытой дверью которого узнавался манящий неоновый полумрак бара, и ему очень захотелось туда заглянуть.

Хорошая погода привлекла в Чимни-Рок толпы людей. По краю стоянки выстроились в ряд четыре автобуса, так что нельзя было определить, который из них норовил обогнать супругов по пути сюда. На другом конце стоянки Скотт нашел хорошее местечко в тени у деревянной ограды и припарковался. Зельда подождала, пока он обойдет машину, отопрет дверь и поможет ей выйти. На фоне других туристов, одетых в простые джинсы и комбинезоны, они выделялись строгостью нарядов, больше уместных в театре или филармонии.

Вместе со всеми Скотт и Зельда прошли сквозь вишневую аллею и, прикрыв ладонями глаза от солнца, остановились ненадолго, чтобы рассмотреть возвышавшуюся над пейзажем скалу, чем-то напоминавшую шаткую башню из детских кубиков. На много миль вокруг больше не было ничего, и только лестница стежками поднималась вверх до самой вершины, где на фоне перистых облаков темнел узкий мостик, перекинутый на смотровую площадку. Вереницы крошечных человечков, взбиравшихся по лестнице, напомнили Скотту муравьев, и он невольно похолодел от одной только мысли, что ему придется смешаться с толпой.