К заоблачному озеру - [3]
Благополучно разрешился вопрос с покупкой лошадей — пограничники уступили нам выбракованных коней из своих табунов.
Через два дня наша маленькая экспедиция должна была — выступить из Пржевальска и через высокогорные перевалы пробраться на один из величайших в мире ледников, в самое сердце центрального Тянь-Шаня.
В дверь постучали. Вошел невысокий плечистый мужчина в сапогах и пиджаке. Он снял картуз с лаковым козырьком и остановился у двери.
У него было энергичное, худощавое лицо с орлиным носом, холодными серо-голубыми глазами и лихо закрученными светлыми усиками. Густые русые волосы свисали на его лоб пышным чубом.
— Мне начальника экспедиции, — сказал он, обращаясь к Николаю Николаевичу Загрубскому. Тот указал глазами на Сухорецкого.
— Здравствуйте. Я слыхал, что вам нужны люди…
— Да, — сказал Сухорецкий. — Но нам нужны местные люди, хорошо знающие горы, умеющие ездить верхом. Обычно мы берем только киргизов.
— Мы, семиреченские казаки, так же как и киргизы, с детства имеем дело с лошадьми, — медленно, с легкой обидой проговорил незнакомец. — Я, может, и не пошел бы к вам предлагать свои услуги. По специальности я лесной объездчик. И охотник. Недели две назад на меня в Каракапчагае напали бандиты, отобрали лошадь, винтовку и бинокль. Сам спасся только чудом. Когда они хотели меня пристрелить, свалил одного и прыгнул с обрыва. Моя жена ничего не знает. Она с детьми живет в лесничестве, думает, что я на охоте. Мне нужно заработать себе на ружье, лошадь и бинокль. Я, знаете ли, без этого — конченный человек.
Он рассказывал, не повышая голоса, спокойно глядя на носки своих стоптанных сапог.
— Может быть, вам переводчик нужен? — спросил он, помолчав. — Я киргизский язык знаю так же, как и русский.
Мужчина вытащил удостоверение, говорившее, что Горцев Георгий Николаевич работал старшим лесным объездчиком.
— Что ж, я могу взять вас в качестве рабочего экспедиции, — сказал Сухорецкий, просмотрев характеристику, выданную лесничеством. — Вот товарищ Рыжов составит с вами договор. Я выдам аванс и обмундирование. Сможете ли вы взять на себя снабжение экспедиции мясом во время стоянки на леднике?
— Хвалиться не буду, — сказал сразу повеселевший Горцев. — Но если там есть козлы…
— Их там очень много.
— Ну, тогда я вас мясом завалю. Впрочем… — И он так же быстро помрачнел, — у меня ведь нет винтовки и бинокля.
Я вместо ответа вынул из чехла один из наших новеньких карабинов.
Глаза у Горцева загорелись.
— О-о! Я такой в первый раз вижу… Хорошо бьет?
Карабины были из тех, что наши заводы готовят для зверобоев Севера: довольно большого калибра, прикладистые, легкие и отличного боя.
В дверь снова постучали.
Вошел наш проводник Орусбай, озабоченный и усталый.
— Кошмы купил, — сказал он. — Хорошие две кошмы для палатки. И одну плохую — резать для подпруг, для подхвостников, для всякого. Когда выезжать будешь, товарищ начальник? Нужно лошадей пригонять…
— Можно послезавтра выезжать, — сказал Сухорецкий.
В комнату медленно протиснулись еще два киргиза. Один из них был чернобородый и мрачный, другой, помоложе, круглолицый и бритоголовый с быстро бегающими глазами.
Они поздоровались и присели на корточки у дверей.
— Откуда приехал? — спросил Орусбай, сплевывая в окошко. Чернобородый, вздохнув, ответил.
Орусбай пристально посмотрел на него, потом на его товарища.
— Хочет наниматься к вам рабочим, — перевел мне Горцев.
— Ты их знаешь, Орусбай? — спросил Сухорецкий.
— Видал на базаре. Этот черный — Акимхан — работал на мельнице. А тот молодой — Ошрахун — охотник. Мултук>[3] у него комендатура забрала, разрешения не было.
— Хорошие люди?
— Худдай биледы!>[4] — пожимая плечами, сказал старик. — Плохой будет — ему плохо будет… Колхоз не дает больше людей, — прибавил он шепотом.
Чернобородый заговорил быстро и громко.
— Говорит, что работы они не боятся, — перевел Горцев.
— Скажи им, чтобы зашли завтра утром к тебе, — обратился Сухорецкий к Орусбаю. — Сейчас мне трудно решить. Может быть, я все-таки найду людей через колхоз.
Орусбай перевел чернобородому и Ошрахуну ответ.
Он легко встал, за ним Акимхан, и, попрощавшись они вышли из комнаты.
В путь
Не бойся дороги,
были б ноги здоровы.
Пословица
Утро 6 августа наш караван встретил на дороге в ущелье Тургень.
Вчера мы вышли из Каракола.
Два дня ушло на отбор и ковку лошадей. Пришлось основательно помучиться с конями, одичавшими в горах. Они не подпускали к себе людей и с диким ржанием носились по загону. В конце концов их удалось поймать и успокоить, но при виде седла или вьюка они снова начинали бесноваться.
Выезд был назначен на пять часов утра. Сборы затянулись, и только в восемь часов лошади были, наконец, навьючены. Раздалась долгожданная команда:
— По коням!
Караван тронулся в путь. Сытые кони, фыркая и поматывая головами, крупным шагом уносили нас все дальше и дальше от Каракола.
Впереди ехал Сухорецкий и Орусбай, потом Горцев, чернобородый, всегда всем недовольный Акимхан и молчаливый Ошрахун. У каждого из них в поводу было по две вьючных лошади. Чембур задней лошади привязывался к седлу передней.
Широкая дорога уводила нас в горы. Позади остались станицы Белореченская и Теплоключенская.
