К востоку от Берингова пролива - [27]
Здесь различают несколько пород упряжных собак, И у каждой есть свои сторонники. Одним нравятся малемуты — крупные, сильные, но флегматичные и тихоходные трудяги. Другие больше ценят хаски: так называют здесь лаек, завезенных из Сибири, поджарых, темпераментных, быстрых. Ведутся бесконечные споры о достоинствах той или иной породы. Существуют клубы собаководов — «Хаски-клаб», «Малемут-клаб», а разведение породистых собак и торговля ими, так же как и гонки упряжек, превратились на Аляске в популярное и прибыльное дело.
— Хо! Хо! («Влево!») Джи! («Вправо!» — это уже более протяжно) — звучат команды машеров на «американском» языке (сибирские каюры подают другие команды).
— Маш! Маш! — Упряжки на финишной прямой. Решающий этап гонок. Собаки тяжело дышат раскрытыми ртами. Каюры стоят на задках полозьев, капюшоны их парок обросли инеем. Щелкают бичи, заключаются последние пари. И вот он, победитель! Совершается нечто вроде круга почета. Наконец команда «Воу!» («Стой!»). Может быть, она сейчас особенно по душе обессиленным «рысакам».
Наиболее трудная и длинная трасса таких гонок на Аляске — Анкоридж — Ном. Она проходит и лесами и горами, а протяженность ее —1049 миль (около 1700 километров). В 1975 году чемпион преодолел этот путь за восемнадцать с лишним дней. Но рекорды совершенствуются. В 1976 году упряжка Рика Свенсона прошла по трассе за 14 дней, 18 часов, 52 минуты и 25 секунд (американцы любят точность!), а через год собаки Ричарда Меки промчались по ней на секунду быстрее!
Участвуют в гонках и женщины. В 1975 году со страниц газет долго не сходило имя и портрет победительницы гонок Рокси Брукс; своей популярностью она на время затмила даже самых известных кинозвезд. Но вообще-то говоря, женщина-машер не такая уж здесь редкость. Еще в 1916 году прославилась миссис Майхоф, завоевавшая звание чемпиона на гонках упряжек в поселке Руби, что стоит на Еловом ручье, притоке Юкона. В наши дни проводятся даже североамериканские чемпионаты женщин-машеров. Они проходят ежегодно в середине марта в Фэрбенксе.
Фестиваль в Анкоридже считается самым многолюдным, самым впечатляющим из происходящих в штате. Однако больше всего собак держат не здесь, не в средней части юга Аляски, а в Фэрбенксе и его окрестностях, в долине Юкона, словом, в центре «Большой страны». Не случайно именно в Фэрбенксе располагаются и клубы любителей ездового собаководства.
Так что же, век упряжек, заиндевевших машеров все еще продолжается? Не совсем! Использовать собаку как тягловое животное стало невыгодно. В самом деле, каждой собаке нужно выдать в сезон работы ежедневно килограмм мяса или два килограмма рыбы, а всей упряжке — десять килограммов мяса или двадцать рыбы. А в месяц, в год? А какова отдача.? Максимальная нагрузка на собаку тридцать — сорок, на упряжку триста — четыреста килограммов. При этом максимальная скорость собачьей упряжки — около двадцати километров в час, а средняя скорость — по крайней мере вдвое меньше. Конечно, перевозка грузов и людей на вездеходе или мотонартах обходится дешевле. Потому-то ездовых собак уже не встретишь в большинстве эскимосских или индейских деревень.
И все-таки век упряжек вовсе не кончился. В местном управлении охоты и рыболовства мне рассказали, что собачьими упряжками охотно пользуются аляскинские егери и этот вид транспорта они считают самым пригодным для выслеживания браконьеров. По старинке ездят на собаках и некоторые из трапперов. Но это не главное. Почти исчезнув в глубинке, упряжки стали процветать в крупных поселках, а езда на них из обыденной монотонной работы превратилась преимущественно в спорт, в отрасль туристской индустрии, в бизнес. И хотя поездка на собаках — удовольствие не дешевое, а сама езда не так уж быстра, жителя большого города она привлекает как нечто экзотическое, как память о «дикой Аляске» прежних времен.
Когда-то в этих местах, по Юкону, пролегал путь знаменитого путешественника Л. А. Загоскина, и он впервые описал здешних индейцев-атапасков как «краснокожее племя ттынайцев».
«Пляски и песни ттынайцев, — писал Загоскин, — как бы входят в сущность их религиозных верований: без плясок они не начинают никакого дела… Подъезжая к какому-либо селению, ттынайцы, выстроившись в ряд, поют свою песню, потом, дружно выдернув свои лодочки на берег, становятся в один или два ряда, смотря по числу людей. Нам случилось заметить в Нулато, что несколько молодых людей, желая поскорее продать свои промыслы, пренебрегли этим обыкновением, и один старик долго им выговаривал и принудил выполнить этот обряд».
Свою любовь к пляскам и песням индейцы сохранили. и до наших времен, но и пляски и песни их приобрели заметный «американский акцент».
Равнина при слиянии Юкона и самого большого его притока Тананы с незапамятных времен служила местом встреч вождей атапасских племен. Встречи эти происходили ежегодно в середине лета, в пору наиболее долгих дней и коротких ночей. Кроме вождей (у них были свои дела) собирались здесь и их соплеменники: молодежь — чтобы присмотреть невесту или жениха из другого рода, как того требовал обычай, остальные — чтобы повеселиться, обменяться новостями. Однако с появлением «бледнолицых братьев», а тем более когда невдалеке отсюда как на дрожжах стал расти город Фэрбенкс (было это в начале нынешнего столетия), традиционные встречи индейцев прекратились.
