К вопросу о влиянии протестанской этики на экономическое развитие Европы и России - [2]

современного западного капитализма, нежели анализ капитализма уже «ставшего» [5, с.800]. Последнее, однако, совершенно не означает, что Вебера абсолютно не интересует капитализм в его уже утвердившейся форме. Напротив, после определенного сравнительного анализа современной западной рационализированной культуры (Вебер постоянно подчеркивает эту особенность Запада) с другими странами и народами в сфере экономики, науки и проч., Вебер, наконец, концентрирует внимание на особенностях западного капитализма. При этом он разворачивает перед читателем одну за другой основные характеристики современного «производительного капитализма», как–то: отделение предприятия от домашнего хозяйства, рациональная бухгалтерская отчетность, связь между развитием капитализма и развитием техники, важность «рационально разработанного права и управления на основе твердых формальных правил, без которых может обойтись авантюристический, спекулятивно торговый капитализм» [3, с.602–605]. Однако в конце, подводя итог своеобразному экскурсу в современный капитализм, он вновь указывает на определяющую роль особого рода этики и «представлений о долге» в «развитии хозяйственно–рационального жизненного поведения». И далее, обобщая: «Ибо в такой же степени, как от рациональной техники и рационального права, экономический рационализм зависит и от способности и предрасположенности людей к определенным видам практически рационального жизненного поведения». И уж совсем определенно: «В прошлом основными формирующими жизненное поведение элементами повсюду выступали магические и религиозные идеи и коренившиеся в них этические представления о долге» [там же, с.606]. Впрочем, и это стоит отметить, говоря о влиянии протестантской религиозной этики на западноевропейский капитализм, Вебер подчеркивает, что такое влияние было лишь «одним из», и если и ведущим, то совсем не единственным.

Основы протестантской хозяйственной этики

Однако мыслилась ли самим протестантам XVI века Реформация как экономическая революция или как этическая реформа? Задавая себе этот вопрос, Вебер отвечает строго отрицательно — нет: «… программа этической реформы никогда не стояла в центре внимания кого–либо из реформаторов» [там же, с.610]! Появление особого рода этики и специфического духа капитализма вслед за ней — это побочный эффект, который принесла с собой Реформация, эффект, возникший под влиянием догматики, но отнюдь не подразумевавшийся вначале и, уж тем более, не заложенный реформаторами в их программу. Центральной темой проповеди реформаторов была сотериология. И хотя спасение освещалось ими с разных точек зрения, оно все же занимало все их внимание. Однако именно здесь и «зачинается» этический вопрос: если я спасен, но все еще нахожусь на этой грешной земле, как и в чем это дарованное мне спасение проявляется в моей посюсторонней жизни, что это требует от меня, и каков знак того, что я буду принят в мире ином? Вопрос, как видим, звучит вполне по–русски: что делать? Однако ответ на него (и это опять весьма характерно для нас) — немецкий, в протестантской (Лютеровской) концепции Beruf которую Вебер осветил в свой «Протестантской этике».

Beruf — призвание

Одним из первых протестантов, представивших Berufширокой публике был М. Лютер. Он ввел данное слово и понятие (работы как призвания) при переводе Св. Писания (неканонического или второканононического корпуса книг) на немецкий язык. Для того, чтобы связанное с протестантской этикой понятие Berufне показалось вырванным из его библейского контекста, позволим себе привести один пространный отрывок из Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, наглядно демонстрирующий текстуальные основания для такого рода этики.

14 Доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство — от Господа.

15 Даяние Господа предоставлено благочестивым, и благоволение Его будет благопоспешно для них вовек.

16 Иной делается богатым от осмотрительности и бережливости своей, и это часть награды его,

17 когда он скажет: «я нашел покой, и теперь наслаждаюсь моими благами».

18 И не знает он, сколько пройдет времени до того, когда он оставит их другим и умрет.

19 Твердо стой в завете твоем, и пребывай в нем, и состарься в деле твоем.

20 Не удивляйся делам грешника, веруй Господу, и пребывай в труде[2] твоем:

21 ибо легко в очах Господа — скоро и внезапно обогатить бедного.

22 Благословение Господа — награда благочестивого, и в скором времени процветает он благословением Его.

23 Не говори: «что мне еще нужно? и какие отныне могу иметь еще блага?»

24 Не говори: «довольно у меня, и какое отныне могу я потерпеть зло?» (Иисус, сын Сирахов 11) [9, с.948].

Как видим, данный текст последовательно вскрывает внутреннее напряжение личности, ищущей благословения Всевышнего. С одной стороны, богатство от Бога и «легко в очах Господа — скоро и внезапно[3] обогатить бедного», участь же грешника в этом смысле понятна — это все «худое» и «бедность», — и это даже не должно вызывать удивление (20 ст.). Не удивляться должен праведник, а трудиться и «состариться в деле» своем, с другой стороны, сколько бы человек ни трудился, он оставит заработанные блага «другим и умрет» (перейдет в мир иной). Однако не имеет смысла (и потому в тексте он выглядят риторическим) вопрос: «что мне еще нужно»? Ответ на него один — трудиться и еще раз трудиться, до изнеможения, до хрипа в горле, до гробовой доски! Данный отрывок, усиленный евангельской притчей «О талантах» и призывом Спасителя умножать таланты: «Ибо всякому имеющему дастся и приумножится; а у не имеющего отнимется и то, что имеет» (Мф.25:29), — составляет мощную богословскую базу для интенсивного труда верующего протестанта.