К вопросу о миражах - [52]

Когда они туда вошли, Ольга Моисеевна отодвинула огромный таз с бельем, поверх которого лежали большие розовые панталоны, и, нисколько не смущаясь, аккуратно вынула из пола несколько плиток. В углублении пола показался небольшой ящик. Она достала ключ, вставила его в маленький замок и открыла его крышку: ящик был пустой.

— Когда я увидела эту пустоту, — продолжала Пивнер, — то со мной случилась истерика, не только отсутствовали все драгоценности, которые своими руками делал Фима, но и старые фамильные его семьи. Я была в прострации и позвонила по «02» в милицию, а буквально минут через десять пришел с работы Фима. Когда он узнал об этом и увидел пустой сейф, он чуть не заплакал, но попросил меня позвонить снова в милицию и сказать, что вышла ошибка, и все на месте. Я так и сделала, сняла трубку телефона и позвонила.

— А почему так вы поступили? — спросил Женя.

— Потому что так сказал Фима, и все тут, — обрезала Пильнер.

— Должна вам сказать, товарищ Евгений Сергеевич, что у Фимы нет никаких левых заказов, поэтому в сейфе было только то, что нажито честным трудом, — продолжала она, — поэтому мой муж испугался: у ювелира унесли золото! Милиция никогда не поверит, что все украденное досталось трудом и потом.

— Скажите, Ольга Моисеевна, а накануне, если по дням, где вы были и с кем общались? — проговорил Кудрин.

— Да особенно нигде и не была, кроме магазинов, а так целыми днями на работе в бухгалтерии, — задумчиво произнесла хозяйка квартиры.

— Ну а если дней десять назад отмотать от пропажи, — продолжал Женя.

— Ну вот первого июля, как сейчас помню, — сказала Пивнер, — меня пригласила соседка на свой день рождения, но я заболела, поднялась температура, и Фима вызвал врача на дом. Пришла молоденькая очень любезная врач из нашей поликлиники Светлана Ивановна, которая послушала меня и, прописав постельный режим, выписала необходимые таблетки. Она такая миленькая, все рассматривала нашу люстру…

Четыре дня я пролежала дома, — продолжала Ольга Моисеевна, — а пятого числа пошла к ней в поликлинику, и она, выписав меня, закрыла бюллетень. Правда, почему-то направила меня на следующий день на прием к невропатологу, выписав талон на шесть часов вечера. У меня она нашла проблемы с сосудами, хотя я никогда не жаловалась…

— И что невропатолог? — перебил ее Женя.

— Да я не знаю, ничего особенного; он такой обходительный, говорил нежным тихим голосом, когда осматривал меня, а потом… — сказала Пивнер и посмотрела на Женю странным взглядом.

Она на минуту затихла и задумалась, как будто что-то вспомнила.

— Потом, мне кажется, я как будто бы очнулась после сна, а врач что-то писал в своем журнале.

— И что это было? — тихо спросил Женя.

— Да не знаю я, в голове замутилось, вроде чей-то голос слышала, но, может, мне это показалось, — неуверенно ответила Ольга Моисеевна.

— А вам не показалось это странным? — задумчиво спросил Женя.

— Да что вы меня допытываете, — с возмущением ответила Пивнер, — ничего странного я не вижу, после болезни всякое может быть.

— Скажите, Ольга Моисеевна, а ключи от квартиры и сейфа где находились в тот момент? — поинтересовался Кудрин.

— Так где им быть: от квартиры — у меня в сумочке, а от сейфа у меня на цепочке и сейчас висит, — ответила Пивнер и показала Жене цепочку вокруг шеи, на которой болтался маленький ключик.

— А больше вы в поликлинику не обращались? — спросил Кудрин.

— Да нет, больше не обращалась, — ответила хозяйка квартиры.

— Спасибо вам, Ольга Моисеевна, за помощь, здоровья вам и мужу, — сказал Женя и направился к выходу из квартиры.

— И вам не хворать, — ответила Пивнер.

Женя вышел из подъезда дома, где проживала Пивнер, сел в троллейбус и поехал на работу. Мысли его бегали в разные стороны, выстраивая различные конструкции версий. Он в голове прокручивал разговор с Пивнер и понимал, что, возможно, он ухватил ниточку этого запутанного клубка, и нужно было бы еще раз переговорить с Рылеевой по поводу ее визита в поликлинику. Что-то ему подсказывало, что нужно идти именно в этом направлении, хотя до конца осознания не было в реальности этой версии. Приехав на работу, он сразу же позвонил домой Рылеевой.

— Здравствуйте Нина Николаевна, — начал разговор Женя, — я хотел спросить у вас, в поликлинике, когда вы были на приеме у терапевта, ничего не показалось странным?..

— Да нет, все как обычно, врач послушала и закрыла бюллетень, но направила меня на следующий день на прием к невропатологу, сказав что-то про сосуды. Мы люди уже не молодые, вот и сосуды так же стареют с нами. Она мне выписала талон на прием невропатолога на следующий день, и я ушла, — сказала Рылеева.

— А что было на следующий день у невропатолога? — продолжал спрашивать Кудрин.

— Вы знаете, он меня также осмотрел, а потом… — Рылеева замолчала.

— Так что потом, Нина Николаевна? — почти закричал в трубку Кудрин.

— А потом мне показалось, что я вроде заснула, а он что-то говорил, говорил тихим голосом, но, может быть, это показалось мне, — ответила Нина Николаевна.

— Постойте, так вам показалось или все было на самом деле? — не унимался Женя.

— Я даже не знаю, что и сказать вам, но было какое-то странное чувство невесомости, но я это отнесла к последствиям болезни, — ответила Рылеева.