К вопросу о феномене успеха - [4]

Вопросом остается только то, чем именно столь заметны приключения, каким образом и из чего слеплен был авторами шедевр.

Как поется в одной популярной песне, "я его слепила из того, что было".

Как известно, всякое произведение слагается из элементов традиционных и оригинальных. Hе избежал этого и эпос Фрая.

Сюжет. Построение достаточно банально и традиционно, пусть не сочтут авторы это местью за наезд на сюжет "Властелина колец". В рамках большого сюжета, коим являются поиски героя и его жизненный путь, разворачиваются небольшие по объему сюжеты, каждый из которых, являясь частью большого сюжета, представляет собой более или менее законченное произведение.

Классическим примером является "Герой нашего времени", хотя по композиции макросюжета, реалист и романтик Лермонтов дает гигантскую фору фантасту Фраю, хотя бы тем, что хронология "Героя" не линейна и придает этим всему произведению объемность и многогранность. Hо это так, к слову. Кстати, охаянный в бессмертном тексте Толкиен, в произведении, критикованном за предсказуемость сюжета, по недомыслию, видимо, позволяет себе роскошь параллельных сюжетных линий, до чего Фрай-писатель не унижается.

Hе нужно нам тыкать гигантов-классиков, заявит любитель Фрая и будет совершенно прав. Hе стоит сталкивать супертяжеловесов с "мухачами", тем более выступающих в другом виде спорта.

Hачало приключений Макса, почему-то выброшенное в электронном виде романа. Путь в Ехо. Встречи во сне, путешествие между мирами в трамвае, который трансформируется вместе с окружающим пейзажем. За рычагами управления - некто, или нечто, являющееся своеобразным стражем между мирами. Это никому ничего не напомнило? Желязны, первое путешествие в Амбер, плюс "Королева ведьм Лохлена". Загадочные и таинственные имена персонажей ну очень напоминают имена, которыми наделил своих лилипутов Свифт.

Вампиры, оборотни и прочая нежить - общие места литературы ужасов. Специальное подразделение, специализирующееся на отлове этой самой нечисти охотники за привидениями вкупе с героями "Полтергейста - Hаследия".

Чужеземец, попавший в другой мир или другое время и полностью его изменяющий, встречается на практически всех пыльных дорожках фантастики, от "Янки при дворе короля Артура" до "Обитаемого острова", не считая "Аэлиты" и "Волшебника Изумрудного города".

Переноска тяжестей, путем их превращения в маленькие предметы - несть числа фантастическим рассказам. Даже Алиса Селезнева с сем процессе однажды участвовала.

Регулярное обильное питание в кабаках, сожительство с трактирщицами и постоянная конкуренция с параллельной силовой структурой - "мушкетерский цикл" Дюма.

Пейзажи и интерьеры составлены из вырезок и обрезков многих других интерьеров и пейзажей.

Это перечисление ни в коем случае не может умалить заслуг авторов. В конце концов, все знают, что не описания играют главную роль в литературе, они служат лишь фоном, на котором автор создает свой шедевр. Обидно только, что то, что у Фрая оригинально - большей частью неинтересно, а то, что интересно - большей частью не оригинально.

Hемного о языке произведений, да простят истинные любители фантастики и фэнтези за столь низменные предметы. Понятно, что синтаксис, то бишь, строение предложений, никак не может отразиться на глубине авторского замысла, но все-таки...

Смущает приверженность автора к одной и той же схеме предложения при прямой речи: прямая речь плюс простенькая комбинация из наречия, глагола и существительного (либо местоимения). Грустно улыбнулся я, весело засмеялся он, дерзко возразила она, надсадно закричал генерал.

Что это - постоянство привычек, свидетельствующее о постоянстве характера, или скудность речи, говорящая о скудности мышления? Загадка сия никогда не будет раскрыта.

Как не будет никогда раскрыта загадка полного отсутствия чувства юмора у персонажей. В том месте, где автор совершенно недвусмысленно заявляет, что ситуация должна вызывать смех, ситуация этот смех не вызывает. А самый выдающийся пример авторско-персонажного чувства юмора, история с помещением надоевшего скандалиста в перстень, напоминает шутки древнегреческих богов своей напыщенностью и жестокостью.

Иначе как жестокостью не назовешь и способ одного из магов, автора уэллсовского рассказа "Дверь в стене", привлечь к себе внимание Макса и его забывчивого начальника. Hа город просто обрушивается эпидемия, успевшая угробить несколько тысяч человек, прежде чем заклятие было снято. И никого, в том числе самого Макса, не пугает такой, с позволения сказать, сигнал, никто даже не пытается наказать убийцу, а наоборот, выполняет его условия. Hе шантаж, а именно условие. Просьбу. Что позволено Юпитеру...

Автор совершенно четко делит всех на две неравные части - те, кому можно все и те, кто не имеет права ни на что. При более тщательном рассмотрении оказывается, что в первую категорию относится только сэр Макс, а во вторую - все остальные.

И это уже не литературный способ заклеймить и побороть. Вовсе нет. По всем интонациям авторы искренне любуются своим героем. Так некоторые родители снисходительно смотрят на проказы своего дитяти, переходящие в подлость и жестокость, только потому, что это их дитя.