К суду!.. - [9]

Давно пора!..

«БУРЖУА»

ФИНАНСИСТ ФОН Ц-ЛЕН

В одном из крупных центров Финляндии благополучно здравствует на посту директора банка некий фон-Ц-лен.

Недобрую память он оставил после себя в Петербурге!

Если отделить все то, что нуждается в поверке, то и оставшееся дает великолепный материал для бульварного романа.

Только героинями будут являться не «парижские горизонталки», а маленькие мальчики, так как Ц-лен гомосексуалист, о чем впрочем, не трудно догадаться, раз он попал в галерею.

Г. Ц., в бытность свою в Петербурге, пускался в всевозможные авантюры амурного свойства и не брезговал никаким средством для достижения цели.

Испытанным орудием был конечно у г. Ц., как и в большинстве случаев, все та же незаменимая «Шабельская».

Про него рассказывают одну, на первый взгляд, прямо невероятную историю: как он скрывал от полиции в своей квартире мальчика-еврея, которого эксплуатировал в известном смысле, мальчика же разыскивали ни по чему иному, как потому, что он украл два ценных кольца у так называемой «Агашки-ростовщицы», лакея без места, промышляющего главным образом среди гомосексуалистов, отдачей денег в рост под большие проценты.

Только благодаря Л-дорфу, так по крайней мере повествует история, мальчишка был разыскан и кольца возвращены обратно, таким образом «Шабельская» явилась на этот раз в роли Ната Пинкертона.

Но недурен в самом деле банковский деятель, развращающий у себя дома мальчишек и укрывающий воров!! Невероятно!!.

ПРОФЕССОР П-ГОВ

Тип более всего подходящий к Травлинскому[1].

Опустившийся, почтенный старец, едва сохранивший образ человеческий.

Попался в лапки «Шабельской» и выскользнул из них изрядно пощипанным, настолько пощипанным, «что даже рубля не имел, чтобы разговеться», так он рассказывал о печальном эпизоде своей жизни, а «Володя, так тот в Москву укатил»…

Что «Володя» его обокрал, это конечно вполне естественно, зная «Шабельскую», но вот что маститый профессор имел на содержании Л-дорфа, отдал в его распоряжение всю свою 7.000 пенсию, вот это так действительно загадка.

Г. П-гов состоит членом секты с незапамятных времен и считается в кружке «пионером».

Обнищавший старик впрочем не унывает и расплачивается за любовь векселями, только вексельки-то его что-то не больно принимают.

Ежедневно прогуливается по Фонтанке и пользуется уважением аборигенов.

Один из немногих, знавший Грюнфельда.

Живая летопись гомосексуального мирка.

РАНТЬЕ М-КОВ

Богат, богат, богат…

Больше, в сущности говоря, о нем ничего не известно.

Домовладелец, представительный плотный мущина лет сорока пяти, восточного происхождения.

Дни и ночи проводит на улице и в Таврическом саду (платном).

Не любит говорить о себе, но зато с развращаемыми жертвами ведет самые непристойные разговоры, не стесняется в жестах, словом типичнейший гомосексуалист.

Проделывает все, что ему хочется, с удивительным цинизмом. Пристает к мальчишкам, возит их по ресторанам. Все это на глазах у всех с сознанием полной безответственности.

Жертв его склонности нужно считать сотнями, немало среди них юношей порядочных фамилий, попавшихся на золотую удочку по легкомыслию.

Имеет и постоянную «содержанку», некоего Федю С-кова, которого даже назначил «управляющим» строящегося вновь дома.

Присяжный развратитель юношей и с этой стороны едва ли не опаснейший член «секты».

ЖУРНАЛИСТ К-В (ТУК-ТУК)

«Тук-тук, тук-тук», стучит он на своих высоких, дамских каблучках.

Кто такой господин К-ков? — молчание… Кто вы, г. К-ков? — «иностранный корреспондент».

Вы с сомнением смотрите на его женоподобное лицо прирожденного микроцефала.

«Тук-тук» бывает решительно везде, на всех премьерах, вечерах, как таких, так и гомосексуальных. В своем утрированно-франтоватом костюме, с вертлявыми, расслабленными жестами ни дать, ни взять марионетка или заводная механическая куколка.

«Тук-тук» немилосердно красится и считает себя по крайней мере Антиноем, если не самим Аполлоном Бельведерским.

Этот умственный, нравственный и физический уродец имеет одну, лишь ему принадлежащую странность: говоря почти на всех иностранных языках, он говорит на всех одинаково скверно с противным произношением. Чтобы иметь о нем полное представление, необходимо его встретить часов в пять вечера на Морской, когда он бегает, постукивая каблучками и помахивая розовеньким платочком: «Вы куда, г. К-ков?» «Ах, я страшно тороплюсь». «Пора уже домой». «Да, да, но не сейчас, еще один „золдат“ и я пошел домой». Я не буду разъяснять смысл этой, «немного» щекотливой фразы, скажу лишь, что она сделалась классической в кружке гомосексуалистов и доставила автору такую славу, какую вряд ли он будет иметь в рядах журналистики, к которой, впрочем, очень сомнительно, принадлежит ли он.

МАМА КРЕСТНАЯ ИЛИ ЖЕРТВА ИЕЗУИТОВ

В «маме крестной», г. Л-ицком, — мы имеем дело с весьма комичным типом.

Как гражданин — г. Л-цкий ничем не отличился и даже деятельность его закончилась весьма печально, а именно «предварилкой», но как «гомосексуалист» «мама крестная» образец христианского смирения, истинный подвижник своей секты. В самом деле: представьте себе уже пожилого человека на «побегушках» у мальчишки из прикащиков Гостиного двора, некоего Доломанова. Представьте себе эту пару в домашнем быту, когда один день-деньской кричит на «старика», завел любовницу, имеет детей, а другой смиренно вяжет в свободное от занятий время на пяльцах «подарочки» деткам и с непоколебимым мужеством крестит одного за другим являющихся на свет Божий детей Доломанова.