К.Разумовский: Последний гетман - [53]

Что-то такое он и изобразил пред Тепловым, тот хохотнул:

– Воочию-то в Петербурге не изображали?..

Тут не изображать – тут плакаться надо. Прямо в письме Государыне, помимо оглоедных сенаторов:

«По высочайшему В. И. В. именному всемилостивейшему указу отданные мне на уряд гетманские маентности явились весьма опустошены…»;

А в Батурине гетманский дворец со всеми прилегающими службами строится, а Чернигов после пожара никак из пепла не восстанет, а канатный перевоз через Днепр под Киевом совсем сгнил, а землекопов да каменщиков в крепости Святой Елизаветы кормить чем-то потребно, а другое чего…

На другое «как скарбу национального для, так и на собственное содержание мое всемилостивейше пожалованных доходов крайне недостаточно. Того ради В. И. В. всенижайше прошу…»

Маленько старший брат споспешествовал, хоть Иваном Шуваловым и отодвинутый в сторону, но власти над Государыней не потерявший. Проклятый индуктный сбор был оставлен за гетманом. В такие времена, когда война с Фридрихом зачинается, и собственные-то штаны руками держи, а ежели штаны всей Украины?..

Он хитрованил, само собой. Были ведь еще и штанцы семейные, разросшегося рода Разумовских. В Петербурге – Государыня, а в Козельце – ее статс-дама, именем Наталья Демьяновна. Хоть Козелец, хоть и родимые Лемешки – все они по Киевскому тракту, хорошо ухоженному; когда Елизавета Петровна куп-но с камергером Алексеем Разумовским в 1744 году совершала свой знаменательный вояж со всем неисчислымим двором, дорожка была под скатерку выглажена, мосты везде новые учинены, да и верстовые столбы поставлены, еще не погнили с той поры. Кати на вороных, статс-дама, к сынку-гетману! Проста-проста, а ведь индуктный сбор-побор по-своему верно поняла. После первых поклонов гетману, отдаче поклонов невестке, причитаний возле внуков, она денежный причет начинала:

– Сынку добрий! Изнишчила нас неплатежа. Со-би-то потребно?..

Что оставалось – отвечать:

– Потребно, мати. Дай срок…

– Дам, сынку, дам, а даст ли Вера, знов кобета брюхатая?..

Статс-дама, по ухваткам своим так и оставшаяся шинкаркой, умильно пред паном-гетманом складывала ручки, когда-то не раз трепавшие его потылицу. Он по-своему любил мать и прощал ее семейное попрошайничество. Поди, не обеднеет Украина!

Являлся очередной гетманский универсал:

«Мы, ЕМ. В. Малыя России и обеих сторон Днепра и войск Запорожских гетман, действительный камергер, Имп. Санкт-Петербургской Академии наук Президент, лейб-гвардии Измайловского полка подполковник и обоих российских Императорских орденов святых Апостола Андрея и Александра Невского, також польского белаго Орла и голштинскаго Св. Анны кавалер, Российской Империи граф Кирила Разумовский…»

Уф!… Многовато вроде титулов накопилось? Но ведь все прописать надо. В надлежащем порядке. Польский орден – непоперед же российского?

А и всего-то сути после этих титлов, если по понятиям статс-дамы Натальи Демьяновны, – родственника Семена Васильевича Кочубея определить обозным Генеральным. Это министр над всем казацким имуществом. Но со времен гетмана Богдана Рожинского и по сю пору министров в казацком обиходе не было – слово

Генеральный все заменяло. Генерал то бишь. Главноначальствующий.

Гетман? Он волен казнить и миловать. В отличие от Государыни Елизаветы Петровны, здесь казни никто не отменял. Хотя миловать приятнее. А по сему:

«Объявляем сим нашим универсалом… респект к сестре нашей Вере Григорьевне и мужу ея бунчуковому товарищу Евфиму Дарагану… для лучшего им содержания дому своему и исправления себя… Местечко Борис-поль, со всеми в том местечке жительствующими свободными посполитыми людьми и с принадлежащими к нему грунтами, плецами посполитскими и угодьями и всеми принадлежностями в вечное им и наследникам их владение…»

Кто оспорит гетманский универсал? Может – только один человек, Самодержица Елизавета Петровна. Старший брат – и тот не властен, хотя в письме побубнил:

«Ты там, братец, поосторожнее. Твои универсалы кто-то в копиях Государыне пересылает. Не крутенько ли берешь…»

Брат – он на то и старший, чтоб иногда пожурить. Другим-то чего мешаться?

Так нет же, бориспольцы затеяли тяжбу. Местечко Борисполь, почитай, в пригородах Киева, там горлопаны известные. Да и поляками-иезуитами нашпандоренные. Как, свободных посполитых хотят закабалить?! Само собой, не с гетманом же судиться стали – с Верой, ее мужем Драгой, для благозвучия названного Дараганом. Нашла коса на казацкий камень! Жители-то к тому ж городовые – не сельские, чтоб их в холопов обращать? Суд! Но Евфим Дараган знал, кого управляющим ставить. В день ли пьяный, в ночь ли темную – людишки незнаемые, при оружии, в Борисполь нагрянули, все документы и другие городские знаки похитили – судитесь, голодранцы! Евфим Дараган при гетманском бунчуке состоит, смекаете?!

Бориспольцы дело проиграли, но слух дошел до Петербурга. Елизавета была в гневе. Канцлер Бестужев ей вторил – со смертью сына родство с племянницей Авдотьей прерывалось. Алексей-то ведь благость Елизаветы теперь на пару с Иваном Шуваловым делил, Бестужев мог перед ним и не заискивать. Старший брат, пужливостьго не отмеченный, все ж с тревогой отписывал: