К причалу! - [3]
— Наша мачта будет самой высокой в Европе, — говорит тов. Ассберг. — Из наиболее интересных европейских мачт назову — английская мачта в Пульгеме — 36 метров, в Италии — 35 метров, в Германии, в Штаакене — 16 метров. Высота нашей мачты — 40 метров.
Тов. Ассберг поднимает голову и кричит вверх, на леса, опоясавшие мачту:
— Потапыч, как дела? Как норма клепки?
— Хорошо! — доносится голос откуда — то сверху. — Подожди, Федор, сейчас все расскажу!
По лесам цепко и увертливо спускается невысокий, коренастый человек. Это тов. Пастухов, или просто Потапыч, как ласково кличут его на строительстве, заместитель тов. Ассберга. У Потапыча румяное жизнерадостное лицо, непокорные смолевые кудри и окающий, раскатистый сибирский говорок. А биография Потапыча увлекательнее любого джеклондоновского романа. И в то же время она типична для нашего молодого поколения. Это типичная «история молодого советского человека».
…Родился в Сибири, в глухом таежном селе. Учился две зимы, бегая в школу тайком от родителей. Потом — самостоятельная жизнь, бесконечные скитания и тяжелый труд. Батрачил у кулаков, плотничал, портняжил, кузнечил, охотничал в Саянских горах и «ковбойствовал», гоняя купеческие табуны, в монгольских степях. Грянула революция. Началась гражданская война. Восемнадцатилетний Потапыч дерется с колчаковцами в партизанских таежных отрядах. За настоящую учебу принялся только в Красной армии. Закончил учебу на факультете дирижаблестроения Московского авиоинститута. Затем опять странствования по Советскому союзу. Проводил изыскательные работы для причальных дирижабельных площадок в Средней Азии, в Закавказье, в Карелии, на Новой Земле, в Магнитогорске, в Севастополе, Астрахани, Обдорске, на Игарке, в Харькове, еще во многих городах Союза. И, наконец, строительство причальной мачты на Урале, под Свердловском.
Вместе с Потапычем поднимаюсь по лесам на грудь лежащей мачты. Бригада уралмашевских рабочих производит монтаж частей мачты. Стальные пневматические сверла взвизгивают от злости и мягко, как в сало, ввинчиваются в сталь. Серебряным дождем. падают стружки. Бархатно-красные раскаленные заклепки перепархивают из горнов в клещи клепальщиков. Пулеметит пневматический молоток. Конец заклепки превращается в аккуратную, как молоденький гриб, шляпку. Я невольно любуюсь ею. Но под шляпку подведена уже острая стамеска, и рука клепальщика сильными ударами молотка срубает только что положенную заклепку. Брак! Опытный и строгий глаз Потапыча заметил какую-то неправильностью. А при монтаже мачты важна каждая мелочь, каждая заклепка! Тогда никакие штормы не покачнут стальную красавицу. Срубленная заклепка, звякая, летит вниз, а на ее место ложится новая, на этот раз прочно, верно и точно.
…Голубые сумерки заполняют до краев чашу Южной долины. Вместе с сумерками опускается тишина. Лишь на мачте по-прежнему пулеметят пневматические молотки и сипло вздыхают компрессоры, нагнетая в шланги сжатый воздух. В потемневшем воздухе крупными красными искрами порхают передаваемые из щипцов в щипцы раскаленные заклепки. Высоко, на конструкциях мачты, огненными жар-цветами пылают горны. Бригада уралмашевцев спешит до темноты закончить дневную норму клепки.
А над мачтой встревоженными кругами носится коршун.
VI
Встаю из-за письменного стола и в большое трехстворчатое окно аэровокзала вижу мачту. Вернее, только ее вершину с гордо развевающимся красным флагом. Все остальное ее тело скрыто от меня желтеющим осенним лесом.
Вспоминаю слышанные и виданные детали строительства.
Проектное бюро Дирижабльстроя изготовило проект мачты. Уралмаш изготовил детали. Они были очень простыми, из нормального сортового железа. Детали были доставлены в Южную долину. Начался монтаж мачты, тоже силам уралмашевцев. Поэтому, без преувеличения можно сказать, что первая в Союзе дирижабельная мачта была создана руками уральцев и из уральских материалов.
Монтировалась мачта в лежачем положении. Для подъема ее запеленали в могучие бревенчатые пояса. К поясам были прикреплены стропы восьми лебедок. Подъем происходил крайне медленно, незаметно для глаза, в продолжение девяти часов. Присутствовавший при подъеме кинооператор был в отчаянии. Нечего снимать, нет эффектных моментов! Для эффектности он хотел бы, чтобы сорокапятитонный стальной гигант был поднят с земли и поставлен, как упавшая статуэтка или как сбитый оловянный солдатик.
С шести часов утра до трех дня Ассберг и Пастухов не присели ни на минуту, забыли о еде, чае, боясь покинуть хоть на миг встающую на ноги мачту.
В три часа дня все четыре ноги мачты крепко встали на специальные бетонные фундаменты. Мачта была благополучно поднята.
А под вечер у подножия ее был найден разбившийся насмерть коршун. Он, совершая облет своих владений, ударился о неожиданное препятствие и упал бездыханным.
VII
Тотчас от крыльца аэровокзала начинается небольшая роща. В ее осенней тишине, в шелесте золотых и багряных опавших листьев чувствуешь себя одиноким, оторванным от шумного трудового мира. Осенний умирающий лес, причудливо расписанные осенними красками горы, призрачная холодная тишина. По шоссе пробежал деловито на Сысерть юркий автобус. Но шум его мотора, не долетев до меня, растаял в застывшей тишине долины. И снова — молчаливые горы, шелест листьев под ногой, осеннее одиночество.
