К последнему рубежу - [6]

Это был не доклад, а радостный и взволнованный рассказ замполита о бесстрашии и героизме солдат и офицеров своего полка.

Привели пленных. Переводчик доложил, кивнув в их сторону:

— Удивляются, откуда, мол, появилась у русских такая сила. Они считали свою оборону несокрушимой.

Сержант Иван Любивый, приведший гитлеровцев, добавил:

— Они плохо знают морскую пехоту. Под Моздоком и Орджоникидзе вон как трудно было, но и там мы фашистов разбили. Колотили их потом и на Кубани, побьем и в Донбассе.

— Как кубанцы? — спросил я командира полка.

— Да, кубанские казаки — крепкий народ. В бой идут смело, как и все бойцы дивизии. Лихо дерутся, по-гвардейски, — ответил Александр Прокофьевич.

Затем мы побывали в 1050-м стрелковом полку, у майора Федора Исаевича Мицула. О прошедшем бое он доложил кратко и спокойно, с радостью рассказывал о героизме воинов седьмой и третьей стрелковых рот лейтенанта Валентина Ивановича Огрязкина и капитана Александра Петровича Кадильникова. Когда эти подразделения стена на стену сошлись с контратакующей пехотой противника у рудника «Обушек», бойцы смело вступили в рукопашный бой. Они же первыми шли на штурм полотна железной дороги и поселка Алексеево-Орловка. Особенно отличились бойцы взвода сержанта Петра Петровича Костина. Они первыми ворвались в поселок Алексеево-Орловка и истребили 50 фашистов.

Еще раньте, будучи начальником штаба 34-й отдельной стрелковой бригады, Мицул не раз удивлял всех смелостью мысли, быстротой решения сложных военных вопросов. Сейчас эти его качества проявились особенно наглядно. Мы обменялись мнениями об обстановке и пришли к выводу, что главная опасность в предстоящих боях — это вражеские тапки. Здесь и созрело решение пушечные артиллерийские дивизионы 823-го артиллерийского полка подчинить стрелковым полкам и передать побатарейно как орудия сопровождения пехоты.

В поселке Сердитое на командном пункте 1054-го стрелкового находился начальник штаба капитан Александр Георгиевич Шурупов. Молодой офицер уверенно и толково доложил об обстановке. По телефону я связался с командиром полка подполковником Николаем Павловичем Мурзиным, который с парторгом первого батальона лейтенантом Павлом Матвеевичем Костриковым в это время был во второй роте старшего лейтенанта Антона Ильича Прихожего. Это подразделение первым ворвалось на железнодорожную станцию, а затем и в поселок Сердитое. Я объявил благодарность старшему лейтенанту Прихожему и всему личному составу роты. С Николаем Павловичем мы обменялись мнениями по ходу боя. Он доложил, что настроение у всех бодрое, боевое, и согласился с тем, что пушечные артиллерийские дивизионы целесообразно придать стрелковым полкам.

На новом командном пункте дивизии, оборудованном недалеко от Алексеево-Орловки, полковник Сафонов по карте доложил обстановку. На ней были четко обозначены положение стрелковых полков в ходе боя и действия противника. Я объявил свое решение о переходе к обороне на занятом рубеже. Михаил Иванович своим первым докладом о действиях дивизии произвел на меня очень хорошее впечатление. Он держался уверенно, руководил офицерами штаба исключительно оперативно.

Мы вышли из блиндажа и проверили размещение командного пункта. Все его элементы были расположены правильно, сделан боевой расчет. Блиндажи и ходы сообщения оборудованы вполне прилично.

Подошел полковник Н. Т. Петренко, одетый, как всегда, в комбинезон, и сказал:

— Боевая группа, оборонявшая станцию Постниково, присоединилась к бригаде, но майор Голубев и несколько танкистов погибли.

Это была печальная весть. Танкистов и их командира я считал своими старыми боевыми друзьями. Из рассказов офицеров и разведчиков мы узнали, что в ночь на 29 августа разведывательный отряд прорвался через вражескую оборону и на рассвете остановился в совхозе, который находился недалеко от поселка Катык. С наступлением темноты разведчики взорвали железнодорожное полотно на участке между поселком Сердитое и станцией Постниково. На рассвете 30 августа к майору Голубеву прибыл командир разведывательного взвода старший лейтенант Огнев. Майор Голубев со взводом танков, группой автоматчиков и артиллерийской батареей направился к станции Постниково. Старший лейтенант Огнев с пехотинцами и одним танком прикрывал разведотряд с тыла. Внезапной атакой отряд уничтожил противника в Постниково и овладел станцией. Однако в этом бою майор Голубев был смертельно ранен. Старший лейтенант Огнев взял командование на себя, но и он 31 августа был тяжело ранен. С подходом частей дивизии и 140-й танковой бригады его группа, геройски выполнив свою задачу, присоединилась к бригаде.

Вскоре штаб дивизии получил приказ передать 140-ю на усиление другим стрелковым корпусам, но один танковый батальон мне разрешили оставить в дивизии. С ним по моей просьбе остался и комбриг. Это нас обоих обрадовало. Я попросил полковника Н. Т. Петренко объявить от имени командования дивизии благодарность всему личному составу бригады за решительные и смелые действия в бою.

В журнале боевых действий соединения появилась первая запись о боях на донецкой земле: «Части дивизии… в 14.00 1 сентября 1943 года стремительной атакой прорвали оборону противника и овладели населенными пунктами Катык, Алексеево-Орловка, Сердитое»