К «последнему морю» - [7]
На грани поверхности моря и туманной дали с нависшими серыми тучами протянулась тонкая полоса камышей. Там многочисленными руслами вливалась в Абескунское море великая река Итиль.
На деревянной изогнутой шее птицы на носу корабля сидел верхом арапчонок, прислушиваясь к окрикам рулевого:
– Саид, черная лягушка, ты видишь, наконец, устье? Нашел пролив между камышами?
– Я вижу много, много проливов! – кричал Саид.
– Ищи холм на берегу! На нем стоит каменный бог. Почему ты его не видишь, змееныш? Протри глаза.
– Нет каменного бога… Не вижу никакого каменного бога…
– Полезай на мачту, на самую верхушку! Да живей!
У борта на пальмовом ящике с пряным ароматом далекой страны сидел молодой араб в красной полосатой одежде, перетянутой цветным матерчатым поясом. Широкие синие шаровары были всунуты в грубые башмаки из желтой кожи. Ветер трепал его черные кудри и конец белоснежной чалмы, свисавший над левым ухом, как знак учености.
Огромные стаи болотных птиц проносились над густыми камышами.
– Где устье Итиля? – крикнул араб.
– Великий Итиль имеет семьдесят устьев, – отвечал рулевой. – Надо найти главное из них. Пройдя в неверное устье, корабль затеряется между островами в камышах и завязнет на отмелях… Ищи, Саид, каменного бога!
Арапчонок с верхушки мачты завизжал:
– Я вижу груду камней! Там лежит на боку какой-то каменный бог!
– Старые боги умерли! Старые боги попрятались в болотах! – усмехнулся араб. – В одряхлевшей Вселенной царствуют новые боги, прилетевшие вместе с грозным татарским ханом. Это они приносят удачу мунгалам.
– Весла! – зычно крикнул рулевой. – Эй, надсмотрщик, очнись! Скорей налегай на весла! Приглядись к воде, шейх Абд ар-Рахман! – продолжал рулевой, обращаясь к арабу. – Мы уже идем не по соленому морю, а по сладкой воде великого Итиля. Видишь, как плывут косяки серебристых рыб. Над ними вьются чайки… Скорей гребите! Итиль близко!
– По веслам! – очнулся обожженный солнцем угрюмый надсмотрщик в красной истрепанной чалме, дремавший на связке канатов. Он стал ловко щелкать плетью с очень длинным ремнем, стегая по голым спинам устало поднимавшихся гребцов, и застучал по доске деревянным молотком.
– Дармоеды! Отоспались при попутном ветре… Теперь живее принимайтесь за работу. Не дам обеда лентяям!
– Все равно дашь! – отозвалось несколько голосов. – Без нас не доедешь!
Весла пенили мутную зеленоватую воду, равномерно поднимаясь и опускаясь под все ускоряющийся стук молотка надсмотрщика. Гребцы напрягались изо всех сил, то наклоняясь вперед, то откидываясь назад, почти падая на спину.
Клетчатые серо-красные паруса обвисли и слегка полоскались под слабыми порывами ветра.
– Хаджи-Тархан[7]… Вон там я вижу Хаджи-Тархан! – кричал с мачты арапчонок.
– Ойе, Ислам-ага, проснись! – крикнул рулевой в сторону каюты корабельщика. – Хаджи-Тархан близко!
Из каморки с узкой дверью послышалось рычанье, ругань и пронзительный женский визг.
– Иди прямо, Максум! Отвернись от Хаджи-Тархана! – донесся оттуда же хриплый голос. – Никого не пускай на палубу! Отгоняй лодочников! Иди вверх по Итилю.
Максум налег всем телом на длинный руль, слегка заворачивая корабль в сторону.
Небольшое селение медленно проплывало мимо, – когда-то богатая хазарская столица. У берега виднелись лачуги, прикрытые побуревшим камышом, поставленные над водой на бревенчатые сваи. Люди выбегали на помосты, выступавшие далеко в реку, кричали, размахивая цветными лоскутками. Многие садились в узкие длинные челны и торопливо гребли, направляясь к кораблю.
Матросы стояли с баграми у бортов, грозя столкнуть в воду всякого, кто вздумает взобраться на палубу.
Благообразный длиннобородый человек, по виду купец, подплыл в большой лодке с несколькими гребцами.
– Ойе, Ислам-ага! Позовите Ислам-агу! – кричал он. – Жив ли, здоров ли Ислам-ага? Я его давнишний друг и странноприимец. Уже много раз я плавал на «Любимце ветров». Скажите хозяину, что я – Абдул-Фатх из Багдада.
Молодой арабский посол подошел к резной двери и сильно постучал:
– Ислам-ага! Пусти на корабль этого человека! Я о нем слышал и должен говорить с ним.
Резная дверца распахнулась. Из нее вывалился широкоплечий толстый владелец корабля Ислам-ага, в темно-синей рубахе до колен, без пояса. Его распухшее измятое лицо с жесткой темной бородой и заплывшие глаза говорили о пьяной ночи. Корабельщик почесал веснушчатой пятерней живот, вдел босые ноги в ярко-желтые туфли с загнутыми кверху носками и подошел к борту.
Молодой араб внимательно следил за раскрытой дверью. Из темноты выступила маленькая женщина с матово-бледным лицом. Дымчато-серая одежда строгого монашеского вида, обшитая красной тесьмой, имела византийский покрой. С тонкой чуть-чуть приоткрытой шеи спускались жемчужные нити. Спокойные темные глаза, подняв стрельчатые ресницы, на мгновенье остановились, точно с удивлением и вопросом, на молодом арабе. Красивая голова резко повернулась к морю, и маленькие уста прошептали:
– Чужая дикая страна! Камыши и болота! А дальше, бедная Дафни, тебе предстоит опять новая неволя!..
Тонкая белая рука с резным серебряным браслетом прикрыла глаза, и маленькая женщина скрылась в темной каюте.
Роман «Чингизхан» В. Г. Яна (Янчевецкого) – первое произведение трилогии «Нашествие монголов». Это яркое историческое произведение, удостоенное Государственной премии СССР, раскрывающее перед читателем само становление экспансионистской программы ордынского правителя, показывающее сложную подготовку хана-завоевателя к решающим схваткам с одним из зрелых феодальных организмов Средней Азии – Хорезмом, создающее широкую картину захвата и разорения Хорезмийского государства полчищами Чингиз-хана. Автор показывает, что погрязшие в политических интригах правящие круги Хорезма оказались неспособными сдержать натиск Чингиз-хана, а народные массы, лишенные опытного руководства, также не смогли (хотя и пытались) оказать активного противодействия завоевателям.
Роман «Батый», написанный в 1942 году русским советским писателем В. Г. Яном (Янчевецким) – второе произведение исторической трилогии «Нашествие монголов». Он освещающает ход борьбы внука Чингисхана – хана Батыя за подчинение себе русских земель. Перед читателем возникают картины деятельной подготовки Батыя к походам на Русь, а затем и самих походов, закончившихся захватом и разорением Рязани, Москвы, Владимира.
Роман «Чингисхан» – эпическое повествование о судьбе величайшего полководца в истории человечества, легендарного объединителя монголо-татарских племен и покорителя множества стран…«Батый» – история еще одного великого завоевателя, хана Батыя, расширившего границы монголо-татарской империи до севера Руси и вторгшегося в Польшу и Венгрию.«К “последнему морю”» – эпопея о противостоянии Руси и монголо-татарских завоевателей, о тонких связях, поневоле сложившихся между победителями и побежденными, о взаимном культурном и политическом влиянии русских и монголов, – но прежде всего о чести и мужестве, в равной степени присущих и тем, и другим.Монгольские всадники по-прежнему стремятся к «последнему» – Средиземному – морю, монгольские ханы-полководцы по-прежнему мечтают о всемирном господстве.
Историческая повесть известного советского писателя В. Г. Яна (Янчевецкого) «Огни на курганах», впервые изданная в 1932 году и в последствии переработанная и дополненная, рассказывает о талантливом, но жестоком завоевателе Александре Македонском. Писатель постарался изобразить его таким, каким он был в действительности: разрушителем городов, истребителем мирного населения целых районов, казнившим каждого, кто оказывал ему сопротивление или казался подозрительным.
Повесть «Юность полководца» посвящена князю Александру Невскому и рассказывает о заслугах князя в качестве организатора обороны Великого Новгорода от натиска шведов и Тевтонского ордена в начале 40-х гг. XIII в. При этом автор показывает, что Новгород под руководством этого князя был той частью «русской земли», которая сохранила не только какую-то независимость от Орды, но и очевидную боеспособность в борьбе с агрессией западных соседей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Свои» — повесть не простая для чтения. Тут и переплетение двух форм (дневников и исторических глав), и обилие исторических сведений, и множество персонажей. При этом сам сюжет можно назвать скучным: история страны накладывается на историю маленькой семьи. И все-таки произведение будет интересно любителям истории и вдумчивого чтения. Образ на обложке предложен автором.
Париж, 1944 год. Молодую женщину заталкивают в поезд, направляющийся в Аушвиц. В отчаянии она доверяет самое драгоценное, что у нее есть, незнакомцу, оставив себе в утешение только надежду и мечту, которой вряд ли суждено сбыться. Санта-Круз, 1953 год. Жан-Люк – человек, который отчаянно хочет спрятаться от своего прошлого. Но шрам на его лице – это вечное напоминание о том, какой ценой ему удалось выжить в оккупированной нацистами Франции. Когда тени прошлого решают напомнить о себе, его новая счастливая жизнь рушится.
В новой книге известного режиссера Игоря Талалаевского три невероятные женщины "времен минувших" – Лу Андреас-Саломе, Нина Петровская, Лиля Брик – переворачивают наши представления о границах дозволенного. Страсть и бунт взыскующего женского эго! Как духи спиритического сеанса три фурии восстают в дневниках и письмах, мемуарах современников, вовлекая нас в извечную борьбу Эроса и Танатоса. Среди героев романов – Ницше, Рильке, Фрейд, Бальмонт, Белый, Брюсов, Ходасевич, Маяковский, Шкловский, Арагон и множество других знаковых фигур XIX–XX веков, волею судеб попавших в сети их магического влияния.
Роман показывает время войн Александра Македонского, уделяя много внимания учениям греческих философов, ставит сложные нравственные проблемы. Главная героиня романа Таис Афинская, участница походов Александра Македонского — подлинная историческая личность.
Кен Фоллетт — один из самых знаменитых писателей Великобритании, мастер детективного, остросюжетного и исторического романа. Лауреат премии Эдгара По. Его романы переведены на все ведущие языки мира и изданы в 27 странах. Содержание: Кингсбридж Мир без конца Столп огненный.
Беллетризованная повесть о завоевании и освоении Западной Сибири в XVI–XVII вв. Начинается основанием города Тобольска и заканчивается деятельностью Семена Ремизова.
`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
Доводилось ли вам когда-нибудь видеть, как горит дом? Это страшное и опустошающее зрелище, особенно когда ничего уже нельзя поделать. Действие происходит в поселке Сосновка, том самом, куда переезжали жители Матёры. Словно спустя десять лет писатель решил посмотреть, что же стало с героями былой его повести, как повлияла на них перемена условий жизни. В поселке загорелись склады. Люди пытаются хоть что-то спасти от огня. Кто эти люди, как они ведут себя в этой ситуации, почему они совершают тот или иной поступок?
Широки и привольны сибирские просторы, под стать им души людей, да и характеры их крепки и безудержны. Уж если они любят, то страстно и глубоко, если ненавидят, то до последнего вздоха. А жизнь постоянно требует от героев «Вечного зова» выбора между любовью и ненавистью…
В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».