К полюсу! - [13]
Путешествия и открытия второй Гринельской экспедиции в северныя полярныя страны для отыскания сэра Джона Франклина, совершенныя в 1853, 1854 и 1855 годах под начальством д-ра Е. К. Кэна. Спб., 1860.
С января месяца время проходило в запасании саней и некоторых других приготовлениях к весенней поездке. Но падеж собак, страшный холод и другие препятствия, неизбежные в этом климате, заставили нас переменить план своих занятий. Единственное наше убежище от холода, каюта, была в это время по необходимости и залою, и гостиной, и кухнею, и мастерскою; теперь в ней шьют сапоги, портняжничают, плотничают; по стенам для сохранения от холода поставлены кадки с пеммиканом, на печке висят одежды из буйволовых кож, углы завалены необходимою рухлядью, При такой холоде езда чрезвычайно затруднительна: санные полозья трещат, двигаясь по снегу, очень похожему на песок. 18 марта утром температура доходила до -40°, и хотя она была для санной езды и неудобна, но мы все-таки задумали попытаться узнать трудность предстоящего путешествия. Восемь человек едва-едва могли сдвинуть сани, на которые была поставлена также и лодка. Причиною этого, без сомнения, было сопротивление снега и узкость полозьев, глубоко врезающихся в снег. Впрочем, по некоторым признакам можно было предполагать, что холод скоро уменьшится. На этом основании я назначил день отъезда на 19-е число. В путь отправилось восемь человек под предводительством Брока.
В течение целого дня с корабля видно было, с каким трудом тащили они сани. В 8 часов вечера я отправился сам и нашел путешественников в пяти милях от корабля; отдав им несколько новых приказаний на завтрашний день и выслушав похвалы саням, которые, по словам Петерсена, двигались медленно только потому, что было слишком холодно, я пожелал им провести ночь спокойно и отправился назад. Возвратись на корабль и разбудив утомленных спутников, я приказал им достать сани с широкими полозьями, приготовить их, нагрузить, перевязать и снабдить бечевами. На этих больших санях устроили навес из паруса, под которым поставили лодку и положили остатки пеммикана. В первом часу утра мы отправились в Сонный лагерь, к востоку, придерживаясь направления скал, рассеянных по берегу. Прибыв на место, мы осторожно отнесли в сторону эскимосские сани, а кладь, бывшую на них, переложили на новые. Эти сани могли тащить пятеро, они шли так легко, как корабль. Наш опыт теперь совершенно удался. Троекратным «ура» разбудив компанию и пожелав им еще раз приятного сна, мы, забрав с собою пустые сани, возвратились на корабль в полной надежде перевезти еще больший запас провианту для нашей поездки.
В этот самый день мы нашли лисицу, окоченевшую от холода; мы ее отогрели; очнувшись, она хотела спастись, но, отбежав, снова попалась в наши руки: шерсть лисицы примерзала от ее собственного дыхания. Я приказал взять ее для нашего обеда. На следующий день мы нашли еще двух лисиц; кажется, никогда они не пришлись более кстати: животные эти были съедены в тот же вечер.
К путешествию мы приготовлялись несколько дней сряду. Повсюду валялись буйволовые кожи, из которых приготовляли плащи и перчатки. К концу мая все было готово, и только останавливало нас ожидание удовлетворительных известий о доставке съестных припасов. Однажды ночью, сидя у огня, услышали мы шум шагов на палубе. Через несколько минут Зонтаг, Ольсен и Петерсен вошли в каюту. Нас поразило не только их неожиданное появление, но еще более их ужасный вид. Лица у них были опухшие, и они едва могли говорить. Они явились на корабль известить нас, что Брок, Вильсон, Бакер и Пьер, утомленные и полуоцепеневшие от холоду, остались на месте стоянки. Положения этой местности несчастные не могли определить точно. Оставшиеся товарищи вверены были попечениям Ирландца Тома. Положение дел, как из этого видно, было весьма плохо. Только это мы и могли узнать из несвязных речей прибывших. С большим трудом, изнемогая от голода и усталости, они едва могли совершить далекий путь; даже направление, по которому шли, было им неизвестно. Я тотчас хотел отправиться с неутомленными еще спутниками подать помощь погибавшим. Всего больше беспокоило меня незнание, где их найти. Ольсен больше других сохранил присутствие духа и потому был взят нами в проводники: но этого проводника пришлось нести на руках! Сам он не мог сделать ни шагу от страшного изнеможения. Не теряя времени, все принялись за работу: одни начали приготовлять кушанье вновь прибывшим, другие занялись санями, уложили палатку и пеммикан. Изнемогшего Ольсена укутали в шубу и обернули его ноги гагачьим пухом и собачьими шкурами. В путь мы снарядились в числе 10 человек. Термометр показывал -43°. В пути мы придерживались знакомых форм гор и особенно одной из них, названной нами Пиннакель. Но после 16-часовой ходьбы мы сбились окончательно с дороги, хотя и знали, что наши несчастные товарищи находятся от нас не дальше чем в сорока милях. Ольсен, утомленный пятидесятичасовою деятельностью, заснул при самом выезде; теперь же он проснулся... Ясно было видно, что он не мог прийти в сознание среди однообразных по цвету и формам гор, которые казались бесконечными. Не было никакой возможности отыскать гибнущих спутников. Желая лучше рассмотреть окрестность, я взобрался на один из зубчатых ледяных утесов и увидел пред собою те же бесконечные, однообразные ледяные пространства. У меня недоставало духу передать это товарищам, потерявшим и без того уже всю бодрость. Вслед за тем разбили палатку, вынули из саней пеммикан и оделили всех по маленькой порции; развязали Ольсена, он мог уже стоять на ногах. Термометр упал до минус 45°. Не было и речи о привале: все очень хорошо сознавали необходимость движения. Все старания обратить лед в воду оставались безуспешными; я жестоко был наказан за желание утолить жажду льдом: язык и губы пристали ко льду, и из них пошла кровь. Но, несмотря на наши стремления отыскать следы несчастных, мы не нашли их. Страх беспрестанной опасности и ледяные горы, меняющие свою форму, заставляли нас все время сходиться вместе; к этому еще присоединились припадки от расстройства нервов и сурового холода. Все это делало совершенно невозможным продолжать наши розыски. Даже у Мак Гарри и Бонзаля, отличавшихся здоровьем и терпеливою натурою, появилось дрожь и спиралось дыхание. Я сам два раза падал в обморок, несмотря на все старания быть примером для других.
