К неведомым берегам - [4]
— Наташа! Наташа! Посмотри, какого я гостя привел!
— Ну его… не выйду… — последовал еле слышный ответ. — Скажи, кормит младенца…
— Прикажи, голубчик, собрать чай. Выйди, разлей по чашкам, а потом спохватишься, что кормить пора, и уйдешь, — последовал такой же тихий ответ.
Минут через десять сидели уже вдвоем с Голиковым за столом, хрустя крепким, как камень, рафинадом.
— Богатеешь, вижу, — заметил гость, пододвигая свою чашку в сторону самовара.
— Какое там богатство! Так, перебиваюсь с хлеба на квас, хотя и не жалуюсь: бог грехи терпит…
— Прибедняешься… А корабли?
— Глупое это дело, Иван Ларионович, скажу просто — не сурьезное. Сам посуди: отправил ты с первым встречным штурманом кораблишко, а с ним четыре, а то и все пять десятков сбившихся с пути промышленных — головорезы, пьяницы, гуляки… И ждешь: не то вернутся когда-нибудь, не то пропадут все, когда и с кораблем вместе.
— Вернутся, — наставительно заметил Голиков, — ан, смотришь, и богат, не ври.
— А вот и вовсе не вру: привезут, допустим, в десять раз больше, а одних издержек за три года нагуляют, почитай, половину! Но ведь три-четыре года капитал-то твой не в обороте! А чем промышлять?
— Ты неразумное сделал — засадил весь капитал. Ведь не карты — сегодня проиграл, завтра отыгрался, — продолжал наставлять Голиков, но Шелихов не слушал.
— Мало того, ты сам посуди, Иван Ларионыч, ведь кажиинный раз начинай дело спервоначала. Ну, дошел на остров — неведомо куда… Сегодня приняли тебя дикари хорошо, ласково, подружились. Не только наменяли все, что у них накопилось, но даже и сами помогали промышлять. А приехал через год — не говорю, через два, три, — натравят на тебя дикарей да вооружат их огнем бостонцы там али англичане, и готово — тут тебе и пуля, и отравленная стрела, и нож в спину… А то и в аманатах[1] у них наплачешься!
— Ну, а как иначе! — Голиков опять подставил чашку.
— Наташа, подсыпь угольков!
Через полминуты ведерный самовар снова захлебывался от усердия.
— Вот я и надумал, — продолжал Григорий Иванович, — первое — корабль всенепременно свой, да не на одно плавание, а навсегда… Не компания для него — бросила кости, получила выигрыш и сама рассыпалась, — а он для компании. Тоже и люди: пришли, провели свои промыслы и разбрелись кто куда. Нет, служи столько-то годов при промыслах, по договору, а потом — смена новыми. Люди меняются, а дело существует и растет, подыскивает вокруг местечки, облюбовывает и — подальше…
— Кажется, ты дело говоришь, — одобрил Голиков, отставляя чашку в сторону. Со скрипом пододвинул кресло, облокотился обеими руками на стол и сосредоточенно уставился прямо в рот Шелихову, приготовившись слушать.
— Я вот и смекаю: надо сколотить небольшую, но крепкую компанию, Шелихов крепко сжал кулак. — Во!.. И послать на острова, которых еще никто как следует не знает, сразу несколько кораблей. И не на один год, а на четыре по крайней мере. Привлечь к себе жителей лаской, подружиться с ними, построиться накрепко, завести промыслы, где пушного зверя много да рыбы для продовольствия… А там собрал на один корабль товару, отправляй тотчас, скажем, обратно в Охотск, где твоя контора. Оборотился — за ним другой, оборотился — третий. Выбирать зверя, само собой, с толком, по расчету… И поверь, ежели будем действовать, как теперь, то своих насиженных и устроенных мест у нас не будет. А защищать твои прибытки никто не станет. Шелихов повысил голос. — Охота государству их защищать?! Есть — ладно, а нет — и не надо. Другое дело — свои новооткрытые земли, государственные, признанные, земли Российского владения!..
Шелихов умолк. Гость задумался.
— Кто же возьмется за такое дело: строить корабли, ехать, бросить дело на много лет? — с сомнением проговорил старый купец и спросил: — Ты возьмешься?.. Окромя всего, деньжищи ведь нужны большие!
— Да, ежели хоть бы три корабля — тыщ сто, — тихо сказал Григорий Иванович. Видно было, что он высказал давно уже выношенную думку, а кое-что даже подсчитал.
— Корабли строить придется, — заметил Голиков.
— Конечно, нужны надежные, новые.
— Что мне пришло в голову, — сказал вдруг Голиков, кряхтя и шумно вставая, — однако пора и по домам… Я говорю «пришло в голову»: на днях должон быть у меня брат, Михаила Сергеич. Двоюродный он мне — ты его знаешь, — откупщиком теперь, вишь, в столицах, в Питере и Москве. Больше двух с половиной миллионов чистоганом в год казне отсчитывает. Сказывает, выгодно… Но что-то уж очень стал сорить деньгами — пролетит… Надо бы ему еще дело какое посурьезнее… А может, даже прокатает сам на острова. Моряк он, капитан, а тут целая эскадра. С ним поговорим… А как ты сам? Ведь мне ты никак не ответил?
— Хочу и сам испытать, — сказал Шелихов, потупясь. — Жена стесняет, добавил он тише. — Иван Ларионович, побудь, дорогой, минутку — прикажу запрячь…
Он быстро вышел распорядиться. Гость погрузился в глубокую думу. Затея хорошая, это было ясно. Но наличных денег у откупщика не было, надежда только на брата…
И вот он — столичный питейный откупщик Михайло Сергеевич Голиков налицо.
«Женский пересмешничек», — определила коротко Наталья Алексеевна.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Эта книга — сборник маршрутов по Сицилии. В ней также исследуется Сардиния, Рим, Ватикан, Верона, Болонья, Венеция, Милан, Анкона, Калабрия, Неаполь, Генуя, Бергамо, остров Искья, озеро Гарда, etc. Её герои «заразились» итальянским вирусом и штурмуют Этну с Везувием бегом, ходьбой и на вездеходах, встречают рассвет на Стромболи, спасаются от укусов медуз и извержений, готовят каноли с артишоками и варят кактусовый конфитюр, живут в палатках, апартаментах, а иногда и под открытым небом.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.