К Лоле - [10]

«Постой, послушай, я с тобой», — настигло меня на подходе к Охотному Ряду. Пересекая дорогу, ко мне приближалась перекошенная грузилом портфеля фигура Валерия Сергеевича. «Я с тобой, лады? Познакомь меня с твоей знакомой, будь другом. У меня в Москве совсем никого нет».

Глядя в его улыбающееся лицо, я понял, почему на детских рисунках папы, несмотря на свой обычный «пошел на работу» вид, выглядят похожими на готовых к запуску в космическое пространство человеков с отделенными от туловища руками и ногами. Потому что у некоторых детей действительно такие папы.

Мы пошли вместе. Размахивая свободной рукой, Валерий Сергеевич залопотал о загазованном воздухе, от которого у него чешутся глаза, и о дырке в подошве полуботинка. Взгляд его был нацелен в тротуар, ход мелок и тороплив, в результате чего он постоянно убегал вперед, обманываясь на поворотах. ЦУМ был рядом, и мы скоро оказались внутри.

У какого отдела играть комедию недоумения, казалось безразличным. После паузы, во время которой мой спутник разгадывал ребус автомата с газированными напитками, мы поднялись на второй этаж и остановились в секции мужских аксессуаров. Вдоль одного из прилавков вышагивала крупная, ярко накрашенная девица. Вдоль другого медленно двигалась вторая продавщица: ее отличала заколотая в волосы красная роза. Мы подошли к той, что была с цветком.

— Скажите, здесь работает Лена Розова? — спросил я.

Девушка улыбнулась, обнажив неровные зубы:

— Извините, как вы сказали?

— Розова. Лена, — уверенно повторил я, заразившись нахальной прямотой своего спутника.

Девушка подумала, пристально глядя на ондатровый пень на голове Валерия Сергеевича, и поинтересовалась:

— Такая светленькая, чуть выше моего роста?

— Да, очень похоже… — мгновенно теряя уверенный тон, а вместе с ним и контроль над происходящим, согласился я.

— Ой, вы знаете, она перешла работать в Петровский пассаж. Знаете, где Пассаж? Недалеко, прямо по Петровке пройти. Вы ее легко там найдете — Пассаж небольшой.

— Спасибо, — поблагодарил девушку с цветком Валерий Сергеевич. Он повернулся ко мне, двинув по прилавку портфелем, в котором что-то звякнуло, вероятно японский робот или еще одна бутылка коньяку, отхлебнул из красной банки и с готовностью морского пехотинца спросил: «Куда нам теперь?»

Что последовало потом? Выступление лгуна на подтяжках? Или ария хромого путника на римской дороге? Нет, скорее нечто другое, то, что я немного подзабыл, потому как со времени последнего театрального бенефиса, которые устраивались в старших классах средней школы, прошло около трех лет. Так что срывающаяся декламация монолога Жуйского из стародавней комедии Чванского «Все всуе» не произвела на слушателей, а их было немного, ни драматического, ни смехотворящего действия. Правда, расчет мой был иным: не умея отбиться от навязчивого костромича косвенными намеками, я влез в шкуру светского плута и залопотал бред о гостеприимном ночном имении, временами посещаемом то дикими зверьми, то лесными разбойниками. Красная Роза слушала меня с вниманием и любопытством, видимо принимая драматическое словоблудие за чистую монету. Не знаю, что в этот момент происходило в уме Валерия Сергеевича, который в сценической проекции был сейчас Софочкой, но когда я, как того требовало действие пьесы, взял его за рукав и потянул, увлекая за собой, он нервно отдернулся и прильнул к прилавку. Прочь от моего героя, тотчас объявившего о своем намерении немедленно удалиться, но вскоре быть назад в сопровождении цыганского оркестра, за который придется заплатить кому-нибудь из присутствующих.

Валерий Сергеевич стоял огорошенный. Возможно, в его дремучей голове проскакала мысль о том, что он довольно нелепым образом пристал на улице к незнакомому человеку, по всей видимости студенту театрального училища, а они все с причудами… Но что наиболее важно, к человеку, который не пьет коньяк — это раз, никогда не был в Костроме или хотя бы ее окрестностях — два, и в-третьих, вместо того, чтобы разговаривать с приятной женщиной, украсившей себя чудесным цветком, собирается идти на встречу с какой-то малознакомой и даже кажущейся теперь слегка подозрительной Леной. Наверное, он стремительно утрачивал симпатии к московскому студенчеству, как ранее это случилось по отношению к столичному руководству и гостиничной обслуге, и лихорадочно пытался сообразить, куда ему теперь податься. Не дожидаясь очередного прозрения с его стороны, я вышел из магазина и направился к станции метро.

Поезд подъезжал к одной из платформ, когда я ускорил шаг, чтобы успеть взглянуть на указатель с названиями станций. Неуверенность в повторении действий некоторого рода. Поезд шел в нужном мне направлении. На эскалаторе мелькнуло рыжее пятно, потоки пассажиров перемешались, за спиной кто-то крикнул: «В твоем!» Стоя позади барышни в леопардовом пальто, которую оттесняли от дверей в вагон наряды попроще, я проводил взглядом вышедшую из света на свет высокую красавицу с букетом васильков. Ее толкнули, она поморщилась, затем распрямилась, став на голову выше слипшихся плечами мужчин и женщин, и пошла к эскалатору.