К истории Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трёх средах - [2]

2. Военное значение воздушных и подземных взрывов совершенно различно. Воздушные взрывы служат для совершенствования атомного и водородного оружия во всем диапазоне мощностей от тактического до сверхмощного. Кроме того (а на данном этапе развития атомного оружия это выходит на первый план), воздушные взрывы используются для практических стрельб и других видов обучения войск обращению с ядерным оружием, а также для комплексных отработок ракет вместе с зарядами, систем ПРО и прорыва ПРО. Подземные взрывы небольшой мощности могут быть использованы лишь для совершенствования оружия малой мощности и для различного рода модельных экспериментов, военная ценность которых весьма ограничена. Нам кажется, что не имея возможности проводить воздушные испытания, страна, не обладающая ядерным оружием, не сможет создавать современную систему ядерного вооружения.

3. Возможности мирного применения ядерных взрывов связаны как раз с подземными взрывами и не нуждаются в проведении воздушных испытаний. Полное прекращение всяких испытаний, в том числе подземных, не позволило бы вести работу над мирным использованием ядерных взрывов. Мы думаем, что мирное применение ядерных взрывов имеет широкие перспективы во многих направлениях, таких как энергетика, вовлечение в промышленный оборот ториевых руд для их переработки в делящиеся вещества, получение трансурановых элементов, омоложение нефтяных месторождений, перемещение больших масс породы при строительстве каналов и аналогичных сооружений, вскрытие рудных и угольных пластов.

Такое предложение, как нам кажется, имеет хорошие шансы быть принятым западными державами и является вместе с тем приемлемым для нас. Заключение соглашения о прекращении испытаний в атмосфере и космосе и ограничение испытаний под землей небольшой мощностью прекратило бы заражение атмосферы радиоактивными продуктами, затормозило бы гонку вооружений и, вероятно, предотвратило бы дальнейшее распространение атомного оружия среди стран, им не располагающих, и вместе с тем не помешало бы разработке способов мирного применения ядерных взрывов. Наличие соглашения по вопросу об испытаниях в воздухе и космосе создало бы благоприятный прецедент для решения более сложных международных проблем».

Андрей Дмитриевич прочитал письмо, одобрил и сказал, что посылать его пока не следует. Он выразил уверенность, что Е.П.Славский, министр среднего машиностроения (так тогда называлось министерство атомной промышленности), эту инициативу поддержит и не стоит его обходить. Через час Сахаров зашел ко мне, чтобы сообщить, что завтра же поедет в Москву и встретится с министром.

Ефим Павлович Славский оставлял впечатление неординарной личности. Грузный человек, бывший кавалерист, участник гражданской войны, он, казалось, сохранил свои кавалерийские манеры. Часто ходил в сапогах, что давно уже было не в моде, а его энергичный жест рукой напоминал взмах саблей. Вместе с тем казалось, что он обладает глубоким, я бы сказал мужицким здравым смыслом, который никогда его не подведет. И все же в последний год его пребывания на должности министра, с которой он все равно вскоре должен был уйти, хотя бы по причине весьма преклонного возраста, произошла Чернобыльская авария…

Возвратившись на следующий день после встречи с министром, Андрей Дмитриевич рассказал, что Славский заинтересованно поддержал наше предложение и обещал его продвинуть через Министерство иностранных дел.

Спустя несколько месяцев он позвонил и сообщил, что проект договора в основном согласован с западными державами. Подписание проходило в трех городах — Москве, Вашингтоне и Лондоне 3 августа 1963 г. Страна, подписавшая хотя бы один из экземпляров, рассматривалась как присоединившаяся к договору. Все три экземпляра имели одинаковую силу.

Договор о запрещении испытаний в трех средах, получивший название Московского, был шагом на пути к сокращению вооружений. Он затруднял и сдерживал проведение испытаний и благодаря этому их притормаживал. Вместе с тем техническая сторона контроля за соблюдением договора настолько проста, что его заключению не помешало глубокое недоверие, разделявшее в то время ядерные державы.

В завершение — отдельные замечания по тексту письма Хрущеву, которое так и не было отправлено адресату, но сыграло определенную роль, подтолкнув процесс переговоров. Всякий документ несет на себе печать времени. Так, в письме рекомендуется внести предложение «от имени советского правительства», хотя оно было сформулировано за несколько лет до того американской стороной. Но уж такое было время, что, если верить газетам, то все мирные инициативы исходили от советского правительства. Нельзя было выпадать из общего стиля.

В моем тексте учебные стрельбы, вроде тех, которые были проведены в Тоцких лагерях, упоминаются, как нечто само собой разумеющееся. За прошедшие тридцать с лишним лет сильно изменилось и понимание воздействия излучения на человека, и наше сознание.

В период, когда составлялось письмо, в ядерных центрах обеих стран переживалась эйфория по поводу мирного применения ядерных взрывов. Да и сейчас многие, в том числе и автор, считают, что технически грамотное применение ядерных взрывов в народнохозяйственных целях может принести значительную пользу. Но для этого необходимо вести трудную разъяснительную работу, к сожалению, без уверенности в успехе.