К истокам Нила - [42]

Как и Спик, Бейкер отметил, что живущие по берегам реки ньоро носят одежду из луба. Но Виктория-Нил был важным рубежом не только в том, что касалось типа одежды. Здесь же проходила языковая граница между пилотскими языками на севере и языками банту на юге. У живущих рядом народов можно было установить и имеющиеся различия в их хозяйственной деятельности: к югу от Виктория-Нила, в Буньоро и Буганде, на плодородных участках земли выращивали батат и бананы — главные источники пропитания здесь, а к северу от Нила, в области саванн, на первом плане были посевы зерновых (у бари, лотуко, мади).

Лишь через девять дней, получив разрешение Камраси, удалось продолжить путешествие на юг. В каждой деревне имелись носильщики, готовые оказать помощь экспедиции, но Камраси все еще опасался предательства и потому под любыми предлогами оттягивал отправление экспедиции. Бейкер волновался не без основания. Ведь речь шла о том, чтобы на обратном пути успеть перебраться через Асву до начала паводка, а значит — встретить у Гондокоро суда, приходившие каждый год, чтобы пополнить запасы путешественников.

«В нашем теперешнем ослабленном состоянии нельзя оставаться в Африке еще на год без хинина — это означало бы для всех верную смерть. Важно во что бы то ни стало выиграть время. А перед нами простирается земля, где еще не ступала нога белого человека, и расстояние, которое предстоит преодолеть, неопределенно».

После аудиенции в Мрули, столице ньоро, у подставного вождя Камраси (эту роль сыграл один из его братьев) Бейкер вновь попытался получить разрешение отправиться к Мвута-Нзиге — так называли озеро в этих местах. В результате долгих, изматывающих переговоров Бейкер вместе с женой смог выехать из Мрули на волах в сопровождении отряда из тринадцати человек. Путь шел по долине реки Кафу (или, как ее. называл Бейкер, Кафур) в юго-западном направлении. Но поскольку каждую ночь носильщики удирали восвояси, драгоценные утренние часы тратились на поиски новых носильщиков. И лишь 15 марта 1864 года Бейкеру, первому из европейцев, посчастливилось увидеть с высокого обрыва «огромное водное пространство». В своем дневнике он так описал это мгновение: «А там, далеко внизу, лежало, подобно морю ртути, огромное водное пространство — на юге и юго-западе безграничная гладь озера уходила за горизонт, сверкая на полуденном солнце, а на западе, в пятидесяти — шестидесяти милях, из глубины озера вздымались синие горы на высоту около семи тысяч футов (около 2100 метров. — В. Б.) над уровнем воды. Англия покорила истоки Нила».

Ньоро называли это озеро Мвута-Нзиге — «Губитель Саранчи», поскольку оно, благодаря своему расположению и размерам, представляло собой естественный барьер для распространения все уничтожающей на своем пути саранчи. Арабам же это пресноводное озеро было известно под названием Бахр-эль-Малах, или «Соленое озеро», поскольку они- видели, что местные жители из-за неприятного вкуса озерной воды предпочитали пить из источников или из ручьев, а по берегам озера находились месторождения каменной соли. Бейкер (он назвал озеро Альберт-Ньянза) открыл второе по величине озеро Центральной Африки в бассейне Нила.

Бейкер в принципе правильно оценил значение озера Альберт как «грандиозного резервуара Нила», хотя он сильно преувеличил и объем воды в нем, и его размеры. По его подсчетам, ширина озера превышала сто километров, а длина — в соответствии со свидетельствами ньоро, которые утверждали, что озеро доходит до Карагве, где правил вождь Руманик, — около 580 километров! Это примерно в одиннадцать раз превышает действительные размеры озера — оно было бы тогда примерно таким же по площади, как озеро Виктория. Подобное преувеличение дало повод к тому, что через пять лет стали ошибочно утверждать, будто озеро Альберт составляет единое целое с озером Танганьика.

Лишь через двенадцать лет после этого европеец смог объехать озеро Альберт; это был Джесси, а следом за ним, в 1879 году — Мейсон и Эмин-паша. Джесси двигался вдоль восточного берега до южного конца озера, пока путь ему не преградили густые заросли амбача. Однако он смог все же определить положение южного берега озера Альберт — 1° с. ш., то есть там, где он на самом деле и находится. О реке, впадающей с юга в озеро, ньоро не смогли ему рассказать.

Но вернемся к Бейкеру. Он вместе со своими спутниками с триумфом спустился к берегу озера, в рыбацкую деревушку Ваковия (к югу от порта Бутиаба), которая, как и прочие селения на берегах этого озера, доставляла своим обитателям средства к существованию благодаря двум дарам природы — рыбе и соли.

Бейкер пишет: «Все кругом пропахло рыбой — и все кругом говорило о настоящем рыболовецком промысле, не имеющем ничего общего с благородным умением англосаксов обращаться с удочкой и наживкой; нет, здесь к хижинам прислонены гарпуны, подвешены для просушки снасти толщиной в мизинец, а к ним привязаны железные крючки такой величины, что это говорило об огромных размерах обитателей озера Альберт».

Под «огромными обитателями» подразумевались отнюдь не гиппопотамы, на которых охотились также с помощью мощных гарпунов, стоявших наготове вокруг, — речь шла об огромной рыбе под названием нильский окунь, или, по-местному, баггера.